— А нос ещё чище, — закончил за него Винни, и я пробормотала вслед.
Я всегда находила это высказывание каким-то противоречивым. Их руки не были чистыми. Они были покрыты кровью, жадностью и беззаконием. Но я понимала эти слова. Они означали: не воруй у своих и не суй свой нос, куда не следует.
Опусти голову. Сосредоточился на работе. Не своди глаз с добычи.
— Я просто говорю, чтобы ты была осторожней, — предупредил меня Винни. — Не позволяй этому мелкому говнюку застать тебя за разговором с федералами. Не имеет значения, что ты трахаешься с ним. Он верен только пахану. Больше никому.
Мои щеки были ярко-красными, и я избегала смотреть отцу в глаза, хотя они были остекленевшими. Я не спала с Сойером. Мы были вместе все три месяца. И хотя я была вполне уверена, что все идет в этом направлении, мы этого не делали… пока.
— Неважно, — слабо пробормотала я. — Тебе не стоит беспокоиться, что я стану общаться с кем-то из них.
Мой отец налил еще рюмки водки.
— Ступай, Каро. Не заставляй их ждать из-за нас. Иди и делай то, что полагается.
Я потерла рукой грудь, из-за возникшего жалящего чувства от того, что сказал мой отец и его жалкие друзья.
— С вами все будет в порядке?
Папа мотнул головой в сторону двери.
— Мы просто поминем Джека, малышка. После этого мы больше не будем о нем говорить.
— Никогда, — согласился Брик.
От этого моё сердце заболело еще сильнее. Чувство вины клубилось внутри меня и шептало, чтобы я изменила свои планы на вечер. Я не должна была идти. Кто знал, что ещё я обнаружу.
Кто знал, кому ещё придется умереть из-за того, что я нашла.
Мой телефон завибрировал в сумочке. Наверное, это Гас гадал, где я нахожусь. Дерьмо.
— Пока, пап, — сказала я ему.
— Люблю тебя, милая Кэролайн.
— Я тоже тебя люблю, — сказала я ему, хотя он уже начал очередной шумный раунд тостов и выкриков о друге, о котором после этого вечера они больше не смогут упоминать.
Джек был стукачом. Боссы построили дело, доказывающее его вину, а затем сделали из него пример для всех, кто думал о том, чтобы открыть рот.
Это началось с той ночи, когда мы с Сойером нарыли информацию о федералах. А теперь каждый в братве знал об этом.
Не открывай рот. Не вздумай, только если ты не хочешь, чтобы тебя вздернули за ноги с отрезанным языком и отрубленным носом, оставив задыхаться от собственной крови.
Из-за меня.
Я поспешила вниз и вышла на улицу. На обочине ждал черный городской автомобиль — моя машина. Я бросилась на пассажирское сиденье, стремясь поскорее убраться подальше от отца, его заунывных друзей и своих лихорадочных мыслей.
— Самое время, мать твою, — прорычал Аттикус.
Я быстро оглянулась и мое сердце подпрыгнуло к горлу.
— Я думала, Гас заедет за мной.
Он выехал на улицу и нажал тяжелой ногой на педаль газа.
— У Гаса были другие дела
— Я не знала, что ты будешь на задании.
— Ты что, никогда не затыкаешься? Черт, Каро, не все хотят слышать твой писклявый голос целыми днями. Прибереги это для своего парня.
— Не будь таким придурком.
Его рука хлопнула меня по колену, ударив по нему так сильно, что я удивленно вскрикнула. Затем его пальцы впились в моё колено, сдавливая и сжимая, пока глаза не наполнились слезами, и я не начала переживать что испорчу макияж.
Я схватила его за руку, пытаясь оторвать её от себя.
— Отпусти, Аттикус.
— Осторожней с тем, кого ты обзываешь, — Его сильные пальцы сжали сильнее, заставляя меня задыхаться от боли. Не имея выбора, я вонзила ногти в тыльную сторону его руки. Он ударил ногой по газу, ведя машину как маньяк по темным улицам, не обращая внимания на мои попытки заставить его отступить. — Очевидно, тебе нужно, чтобы я преподал тебе урок, маленькая девочка. Кто-то должен научить тебя хорошим манерам.
— Если ты сделаешь дырку в моем чулке, я убью тебя, — прошипела я ему. — Ты мой наряд для прикрытия.
— Тогда попроси прощения.
Я сморгнула слезы, он собирался оставить синяки.
Его слова замедлились, как будто он разговаривал с маленьким ребенком.
— Скажи, что тебе жаль. Я хочу услышать, как тебе чертовски жаль.
— Отпусти меня.
Он сделал это, но только для того, чтобы ударить кулаком по моей коленной чашечке, заставив меня согнуться пополам.
— Скажи, что тебе жаль, Каро, или я сделаю это снова.
— Прости, — быстро сказала я, ненавидя себя за то, что сдалась. Но я знала, что он не остановится, пока я этого не сделаю.