— Извините, Синьор, — Андре зашел внутрь кафе, на веранде которого они заняли столик, и, найдя взглядом официанта, который обслуживал их и в частности озвучил счет, подошел к нему.
— Да, я Вас слушаю, — молодой паренек задорно улыбнулся официальности обращения, однако сводить разговор к дружескому не стал в силу многих причин, одной из которых была пресловутая субординация между слоями населения.
— Мне не хватает одной лиры и несколько чентезимо, чтобы заплатить за щербет и холодный мятный чай, — Андре не чувствовал себя сконфужено или неловко, он воспринимал ситуацию как данность, размышляя о том, где мог достать эти деньги, что так нужны ему.
— Тут я Вам не помощник, — с недовольной ухмылкой ответил официант и закинул полотенце на плечо. — Если не заплатите, я вызову жандармов, тогда и поговорим.
— Но… — мальчик открыл было рот, чтобы сказать еще, но его уже не слушали, и только противно бились стенки бокалов друг о друга, пока паренек нес поднос на мойку. — Папа! — он, растерянный и не ожидавший такого обращения, кинулся обратно наружу, чтобы пожаловаться, однако взгляд его привлек мужчина, одиноко сидевший под тенью навеса. На столике, за которым он сидел, стоял стеклянный кувшин с зеленой прозрачной жидкостью и льдом, сам он курил и читал газету, периодически поправлял шляпу, то надвигая ее на лоб, то наоборот открывая его больше.
Андре нерешительно, закусив губу и тяжело дыша, сжимая кулачки до белизны косточек, подошел и посмотрел вверх, увидел он только открытую страницу газеты, которая теперь закрывала ему обзор. “Италия сегодня”, — по слогам прочел он, однако дальше разбираться не стал — были дела и поважнее, а слово “жандарм” вертелось в голове и наводило ужас.
— Сеньор! Извините, Вы можете мне помочь? — мальчик ждал и все так же прожигал взглядом “Италия”, так же, как и солнце испепеляет жителей этой страны. — С-сеньор… — менее решительно повторил он, переступая с ноги на ногу, а мужчина будто и не замечал его вовсе, потушил сигарету и взял в руку стакан с прохладительным напитком.
И только тогда, когда страница была дочитана и мужчине пришлось закрыть газету, чтобы перелистнуть, Андре оказался обнаруженным. Мальчик демонстративно выдохнул и расслабил плечи.
— Сеньор, — снова начал он, немного качая головой.
— Я могу чем-то помочь? — взгляд мужчины был не читаем для ребенка, он находил его заинтересованным и благосклонным, но в то же время очень удивленным, будто у самого Андре за спиной были крылья бабочки, а на голове длинные усики.
— Да! Помогите мне, пожалуйста, — он, расслабленный тем, что его слушают, залез на свободное плетеное кресло и свалил все имеющиеся у него деньги на стол, облегченно встряхнув кистями. — Сегодня утром я получал уроки английского языка, а папочка занимался литературой, потом мы пообедали и немного поспали в дальней комнате, где солнышко днем не достает. А после я пригласил своего папочку сюда, и мы съели лимонный щербет и выпили мятный холодный чай.
— Так, — мужчина улыбнулся и кивнул. Газета была отложена, свободные руки его, скрещенные в замок, покоились на столе.
— Я считал много раз, я Вас уверяю! Но мне так и не хватило одной лиры и несколько чентезимо, как бы я не пересчитывал и не…
— От счета денег не прибавится, молодой человек.
— Но я мог ошибиться… — Андре притих и снова прошелся взглядом по монетам и скомканным купюрам. — Вы можете одолжить мне? Я очень честный, правда! Я запишу ваше имя, и когда мой крестный пришлет мне еще денег или я сам заработаю, то отошлю с почтмейстером.
— Сколько… кхм, — мужчина прокашлялся и снял шляпу, после поправив волосы длинными пальцами. — Сколько Вам лет, молодой человек?
— Мне пять с половиной, и меня зовут Андре, — он достал из кармана шорт маленький листочек и грифель. — Я запишу Ваше имя, чтобы не забыть, а Вам запишу свое, хотите?
— Что же Вы и писать уже умеете? — он вынул из кошелька одну большую купюру точно такую же, какую прятал мальчик в своем тайнике, и положил ее рядом с остальными.
— Нет-нет, Сеньор, это много, я знаю, — ребенок качал головой, нервничая от важности сделки, которую он совершал впервые с незнакомым человеком, но отчего-то ему не было страшно, и только чувство уверенности, что его поймут и примут, разливалось внутри.
— К сожалению, у меня нет других денег. Я заберу Ваши и сдачу, а остальное Вы мне вернете, когда выдастся возможность.
Андре думал, для него оказались сложны эти длинные махинации, и все, что ему оставалось, это уточнить:
— Сколько я буду должен Вам?
— Полагаю, одну лиру и несколько чентезимо.
Мальчик кивнул в ответ и стал тщательно выводить свое имя на измятой бумажке. Он действовал аккуратно, чтобы о нем вдруг не подумали как о неопрятном ученике, каким его иногда называл преподаватель письма.
— Вот, — Андре протянул бумагу и довольно улыбнулся, наблюдая за реакцией мужчины.
— Андре Гарри Николас Томлинсон, — полушепотом прочел он и поджал губы.
— Да, а теперь скажите Ваше имя, чтобы я не забыл, — мальчик приготовился писать и сосредоточился на пустом листочке, застыв в ожидании.
— Гарри Эдвард Стайлс.
========== Глава 3. ==========
Стоило мне увидеть её , как любовь переполнила меня, вытеснила все фразы, которые я заготовил.
Эрих Мария Ремарк “Три товарища”
Отстраненный, задумчивый голос совсем не произвел впечатления на Андре. Он только кивнул и принялся за свою взрослую работу, куда после имени мужчины записал еще и сумму, которую остался должен. Пока он был занят, Сеньор подозвал официанта и расплатился, игнорируя недовольные косые взгляды и поджатые губы, что немного тряслись от желания сказать и невозможности сделать это.
— Мой отец, — начал мальчик, закончив с писаниной и спрятав листок и грифель обратно в карман, — министр Франции, и его тоже зовут Гарри Стайлс, поэтому мое второе имя Гарри. Разве могут быть два человека с одинаковыми именем и фамилией? — он задумчиво смотрел на мужчину, изучая его не по-детски серьезным взглядом.
— На нашей планете так много людей… Полагаю, в мире существует огромное количество одинаковых фамилий и имен.
— Ясно, — грустно ответил Андре и уже хотел встать из-за стола, но мужчина остановил его, продолжив разговор.
— Но в данный момент это не важно, потому что я Ваш отец, — обыденным тоном, будто обсуждая погоду, сообщил Альфа, выдавая свою нервозность только частым жестом — он поправлял волосы.
— О-о-о, — мальчик застыл в неверии и забавно хлопал ресницами, изучая человека напротив, который неожиданно оказался его вторым родителем. — Правда-правда?
— Да, такими вещами не шутят, — он улыбнулся и протянул руку для пожатия, знакомясь со своим уже взрослым сыном.
— Я не балуюсь, ну почти. И не огорчаю папочку, и каждое утро нарываю букет в саду для него, только Сеньор Антонио ругается, но я успеваю убежать, он ведь толстый и не догоняет меня, машет руками и садовыми ножницами, — на одном дыхании выпалил Андре, захлебываясь в своих словах и страхе не оправдать ожидания. Он все думал, что слова “Ваш отец министр Франции…” накладывают на него огромные обязательства, и даже Принц или Король не казались такими важными людьми, как собственный отец, который всегда незримо был рядом и будто с укором смотрел на проделки и порванные на коленях новые штанишки.