Сила маркетинга ничуть не убавляет народную любовь. В районе 11 утра, традиционное время «перекура и кофе» у офисных служащих, в «Сант’Эустакио» не протолкнуться.
Интерьер бара бережно сохраняет историческую атмосферу – кафе работает с 1938 года. Полки заставлены винтажными кофемолками с выдвижными ящичками и моками (итальянскими гейзерными кофеварками). На стенах керамические панели кофейного цвета, черно-белые фото, рогатая люстра из муранского стекла, витрины с выпечкой и фирменный желтый цвет в каждой детали. Любопытно заглянуть в открытый цех и кладовую за торговым залом – там в холщовых мешках хранят кофейные зерна, привезенные из Южной и Центральной Америки. Их обжаривают прямо в кофейне.
По пути на склад расположен один из редких бесплатных туалетов в центре, что бывает очень актуально.
По словам хозяев кафе, швейцарский инженер Эрик Фавр изобрел капсулы Nespresso после визита в Sant’Eustachio. Во время своих римских каникул он зашел выпить кофе в этот популярный бар (так в Италии называют кофейни) и разговорился с бариста. Сделав глоток, турист спросил, как ему удалось приготовить такой замечательный кофе.
Бармен ответил: «Я просто нажал на кнопку». Фавр прокомментировал, что хороший кофе должен быть в доме у каждого. И задумался о том, как это осуществить. Вскоре на рынке появилась та самая алюминиевая капсула, которая позволяла сварить чашку эспрессо за несколько секунд одним нажатием на кнопку. Но римляне с подозрением относятся к новшествам и со скрипом принимают их. Отказаться от привычного ритуала – засыпать молотый кофе в фильтр, добавить воду, поставить на плиту, успеть полистать новости – это почти как поступиться национальной гордостью. Но когда проспал все на свете, уже не до церемоний. Пришлось признаться, что кофе за пять секунд – это удобно, как ни крути. Но как быть со вкусом кофе? Итальянский снобизм еще не сдал последнюю крепость и не признал, что одинаковый бренд для всего мира, как «Макдоналдс», поселится у них на кухне. Решение нашлось: в Sant’Eustachio продаются подходящие капсулы с арабикой собственной обжарки в разных форматах – для капельных кофеварок, в банках для фильтра или моки.
А еще множество сувениров с эмблемой кофейни – желтой этикеткой с головой оленя. Кофейня взяла свое название и логотип из церковной легенды.
Зверь на эмблеме непростой: меж рогов у него христианский крест. Возможно, вы видели похожего на бутылке ликера Jägermeister.
Создатель напитка Курт Маст был заядлым охотником и изобрел настойку из лесных трав в честь «главного егеря» (егермейстера по-немецки), мастера охоты. Даже бутылку сделал такую, чтобы брать с собой, не боясь разбить, – похожую на фляжку, из непрозрачного стекла и небьющуюся. Испытания Маст проводил на собственной кухне, грохая о дубовый пол десятки бутылок, пока не создал самую крепкую.
Узнаваемую этикетку с оленем Курт придумал, вдохновившись легендой, которая перекликается с историей св. Евстафия. Правда, рассказывает она о разных персонажах, но события совершенно идентичны. Героем Курта Маста стал епископ льежский св. Губерт, живший в VII–VIII веках. Ему привиделся на охоте волшебный олень. Пораженный Губерт обратился в христианство, отдал все свое имущество церкви, а после смерти был канонизирован и считается покровителем охотников.
За много веков до него в Риме жил Плакида – военачальник при императоре Траяне, а позже его преемнике Адриане. Охота тоже входила в число его хобби.
Однажды, во время успешной вылазки в холмы близ Тиволи, он вышел на след оленя. Преследуя животное среди деревьев, Плакида застал его у обрыва. Собираясь прицелиться из лука, он был ослеплен божественным светом. Меж рогов у оленя пылало распятие, с которого послышался голос Иисуса:
«Зачем ты преследуешь меня, если я пришел тебя спасти?»
Точно такое же видение описывается в средневековом житии св. Губерта. То ли легенду позаимствовали потомки, то ли явление в лесу оказалось эффективным способом привлечения к вере, так что олень его повторил.
Плакида отправился домой, рассказал об увиденном домочадцам, и все они под впечатлением от услышанного обратились в христианство. Главу семейства нарекли греческим именем Евстафий, жену Феопистией, а двух сыновей Агапием и Феопистом. Но быть почитателем Христа в те времена (начало II века) было делом опасным, ведь продолжалась эпоха гонений.
Узнав о том, что его верный соратник предал языческую веру, император приказал казнить его вместе с родными. Приговор был жестоким – быть растерзанными на арене дикими львами.