Можно с уверенностью сказать, что было очень немного «штатных» анонимщиков, то есть тех, кто отправлял свои письма регулярно и по разным адресам. Таких авторов УНКВД достаточно быстро выявляло и репрессировало124. Как правило, авторами анонимок были достаточно образованные люди. Например, среди арестованных в ноябре—декабре 1941 г. были бывший научный сотрудник, инженер-проектировщик, пенсионер, телефонистка, учительница средней школы. Мы не располагаем исчерпывающей информацией обо всех вынесенных приговорах авторам анонимных писем, но отметим, что по делам, рассмотренным Военным трибуналом в ноябре 1941 г., были вынесены приговоры о расстреле125.
О чем же писали ленинградцы «отцам города» в конце октября 1941 г.? Главное и, пожалуй, единственное их требование состояло в необходимости увеличения норм выдачи продуктов. В противном случае говорилось о возможности восстания и забастовок. В ряде случаев «высказывались пораженческие настроения и террористические намерения в отношении руководителей партии и правительства». Некоторые авторы анонимок, считая единственным выходом из создавшегося положения сдачу города, как уже отмечалось, направляли свои письма в части Ленинградского фронта, призывая бойцов Красной Армии прекратить борьбу за Ленинград.
В спецсообщении, датированном 6 ноября 1941 г., УНКВД ЛО отмечало дальнейший количественный рост пораженческих настроений среди всех слоев населения. Указывалось, что «значительная часть лиц в своих оценках дальнейших перспектив войны считает, что войну с Германией Советский Союз проиграл и что Красная Армия не в силах организовать отпор врагу, что Ленинград и Москва будут сданы»126. Подобные настроения отражали попытки рабочих объяснить поведение бойцов на фронте в условиях постоянных поражений. Однако «простые» версии причин отступления Красной Армии (предательство комсостава) вытеснялись все более глубоким анализом ситуации. Партийные информаторы сообщали в ГК, что в ноябре 1941 г. на некоторых предприятиях появились заявления о том, что причиной быстрых успехов немцев является нежелание воевать «обманутых» советской властью рабочих и крестьян, которые были согнаны в колхозы, а их хозяйство разорено. Недовольство же рабочих объяснялось тем, что их очень сильно «прижали», стали судить за «21 минуту», настроили тюрем и лагерей и посадили в них сотни тысяч рабочих. Кроме того, партийное руководство «оторвалось от людей» («раньше до царя легче было дойти»)127. Тем не менее, по-прежнему общей чертой во всех зафиксированных агентурой НКВД высказываниях на эту тему была выжидательная позиция защитников и населения Ленинграда — многие надеялись, что либо город под напором немцев сам падет, либо же первыми против продолжения войны и режима выступят «другие» (красноармейцы, по мнению рабочих), и, наоборот, рабочие, по мнению солдат:
«Красноармейцы ждут, когда рабочие начнут восстание и сразу присоединятся к ним» (рабочий).
«Вы, рабочие, должны восстать против советской власти. Только плохо, что у вас нет оружия. Ну, да ничего — вы восстаньте без оружия, а мы, военные, вас поддержим»128.
Главные причины неизбежности поражения СССР оппозиционно настроенная часть горожан видела в том, что:
а) Красная Армия к войне с серьезным противником не подготовлена и не может противопоставить свою боевую технику немецкой,
б) Красная Армия деморализована отступлением и сдачей противнику большой территории и крупных городов,
в) помощь СССР со стороны Англии и Америки малоэффективна и положительных результатов в войне с Германией не дает129.
Приведенные в документе «некоторые характерные высказывания», должные, по мысли его составителя, подтвердить сделанные им выводы, раскрывают и другие (обусловленные не только техническим превосходством вермахта) причины пораженческих настроений в Красной Армии и в тылу, а также указывают на очень важные изменения, произошедшие в сознании людей. Наиболее существенными из них были: разочарование в деятельности правительства и росте недоверия к нему, отсутствие объединяющей идеи в войне с Германией (широкомасштабная пропагандистская кампания вокруг «отечественного» характера войны началась только после доклада Сталина, сделанного 7 ноября 1941 г.), объяснение военных неудач нежеланием крестьянства защищать советский/колхозный строй: «масса советских людей перестала верить правительству», «...у русских людей исчез идеал, за который можно было бы драться. Крестьянин не хочет драться за колхозы, так как колхозная идея провалилась и внутри крестьянина глубоко сидит собственник», «...наша армия во всех отношениях слабее немецкой», — таковы выдержки из донесения УНКВД130.
Накануне празднования 24-й годовщины Октябрьской революции среди населения распространилось мнение, что к 7 ноября 1941 г. война будет закончена взятием немцами Москвы и Ленинграда. Народ по-прежнему жил «по революционным часам» и с падением обеих столиц связывал будущее всей страны131. В условиях крайне ограниченных ресурсов это означало то, что проблемы Ленинграда в период битвы за Москву для советского руководства (Сталина) отошли на второй план, и город остался один на один с голодом и другими последствиями блокады. Это понимали и сами ленинградцы.
Помимо внешней причины развития пораженчества в Ленинграде (неудачи Красной Армии) существовал и внутренний, куда более опасный для местного руководства с точки зрения будушего самого города — голод. Сокращение норм выдачи продовольствия вызвало состояние общей депрессии. Однако если часть населения молча восприняла информацию и разъяснения власти о продовольственном положении, то другая (меньшая) начала открыто критиковать ее и те аргументы, которые приводились для сохранения оптимизма (в частности, заявления о том, что революционный Петроград переживал и более суровые врмена, например в, 1918—1919 гг.).
Партийные информаторы сообщали о том, что население Ленинграда, сравнивая ситуацию с 1919 г., отмечало, что ныне город блокирован, нет возможности где-нибудь взять продукты, что власть обанкротилась, будучи неспособной сдержать обещания о «10-летних» запасах продовольствия. На Ленмясокомбинате во время проведения собрания раздавались «отдельные антисоветские выкрики», мешавшие его проведению132. Раздражение проводимой партийными органами агитационно-разъяснительной работой все чаще проявлялось в среде рабочих133. Критические высказывания звучали не только в адрес местной власти (не сделаны своевременно запасы продовольствия, не эвакуированы женщины и дети), но и центра, который не проявлял должной активности по оказанию помощи Ленинграду, дал возможность немцам укрепиться на подступах к городу134.
К середине ноября 1941 г. недовольство достигло того предела, когда власть впервые оказалась перед лицом массового протеста. Его локализация, пресечение любых попыток выстроить горизонтальные связи «внизу» были по-прежнему необходимы, но недостаточны. Необходимо было также убедить население в том, что немцы ожидаемого мира и хлеба дать не могут, что именно они виновны в страданиях ленинградцев, что только бескомпромиссная борьба и новые жертвы могут обеспечить успех135.