Не буду сейчас подвергать детальному разбору теорию «русских древностей», восходящую к Льву Диакону и «Повести временных лет» и развитую баварскими хронистами, Сабелликусом, Вапповским, Магнусом, Постелло, Длугошем, Стрыйковским, Моземаном-Фаброниусом, Петреем, Густынскым летописцем, Иннокентием (Гизелем) и Рейтенфельсом. И не потому, что в нее не верю, а потому, что считаю, что в этом случае необходим не только исторический анализ, но и сравнительный анализ языков и письменных источников образовавших нацию древних народов. Занявшись им сейчас, я бы просто-напросто превратил эту главу в объемную книгу. А мне хотелось бы затронуть и другие темы. Я обязательно прибегну к сравнительному лингвистическому анализу в других главах, но в доступном мне объеме, поскольку всё же являюсь только писателем, а не профессиональным лингвистом. А для лингвистов это вполне выполнимая задача – пожалуйста, присоединяйтесь! Ведь близость древнерусскому и даже современному русскому языку языков скифов, сармат, готов, древних пруссов и древних литовцев ими давно уже доказана, как, впрочем, и близость к русскому авестийского и древнеиндийского языков. Причем доказана, как ни удивительно, на чисто русских примерах. Ну что может быть более русским, чем квас, лапти и щи? Даже выражение такое есть – «квасной патриотизм», принадлежащее, кажется, князю Петру Вяземскому. Имеется в виду патриотизм местечковый, ограниченный, декоративный, свойственный русским, ведь квас употребляется только в России. Но так ли это на самом деле? «Квас», оказывается, — очень древнее слово. Оно восходит к древнеиндийскому кѵаіѵаз – отвар, от этого же индоевропейского корня происходят готское ЬѵаіК)ап – пениться, общеславянское кузпоіі – киснуть и т. п. Удивительно: из одного древнего языка мы узнаем, что квас – это отвар, из другого, что он – пенистый, из третьего, что – кислый… Выходит, квас – это древнейший безалкогольный напиток, изобретенный, очевидно, еще в то время, когда
индоевропейцы составляли одно племя. Выражение «квасной патриотизм» должно на самом деле означать патриотизм глубинный, всеобъемлющий, универсальный, далекий от мелкого национального чванства. Предположим, если бы Евросоюз захотел бы иметь какой-нибудь «общеевропейский безалкогольный напиток», то ничего более подходящего, чем квас, учитывая индоевропейскую этимологию слова, он бы не нашел.
Но квас – как слово и напиток – сохранился только у нас, «неевропейцев».
Говорят еще в уничижительном смысле: «лапотная Россия», «лаптем щи хлебать». Имеются в виду наша нищета, «бескультурие». Но слово «лапти», как и «квас» – тоже древнейшего индоевропейского происхождения. Оно, как можно догадаться, является производным от «лапы» (lopa) — ступни или ладони. Примерно так же слово звучало у готов: lofa – ладонь; по-литовски lора означает лапу собаки. В русском языке это индоевропейское слово сохранилось в исконном значении, как и «лапти» – нечто, одеваемое на «лапу» (окончание –ti характерно для древнеиндийского). Стало быть, «лапотный» никак не может означать «некультурный», напротив – это «древний, традиционный».
Со щами тоже не так все просто. Оказывается, «щи» (они же «шти») тоже пришли к нам из мглы далеких времен. «Щи» или «шти» – это легендарная древнеславянская «сыть» (корм, пища), по индоевропейскому корню родственная древнеиндийскому supas – хлебать, пить, латышскому sukt – сосать, латинскому sugo – сосать и sukus – сок. Уже из этимологии слова видно, что наш, выходящий за правила хорошего тона обычай громко хлебать, «всасывать» горячие щи заимствован из глубокой древности. Вероятно, эту самую «сыть», независимо от того, холодная она или горячая, именно хлебали, пили, а не ели, и традиция эта до недавнего времени сохранялась в России – вспомните выражение из литературы XIX века: «выпил вчерашних щей»!