«Вот ведь занесла-то меня нелегкая…»
Да, обрушилось на Данилова за эти два дня — не приведи такого никому. «Впрочем», — подумал Николай, — «все могло быть гораздо хуже».
*****
Он пришел в ОГПУ в тридцать втором. Точнее карающий орган революции сам пришел за ним. В прямом смысле — явился в виде двух приятных на вид молодых людей. Он как раз экзамены у выпускников принимал. Устал. Уже домой собрался, по дороге занес экзаменационные листы к директору школы, а они его там ждут.
— Здравствуйте, товарищ Данилов. А мы к вам…
«Хорошо, что не сказали — мы за вами», — подумалось тогда учителю истории.
Побеседовали. Оказалось один из них тоже у Ощепкова дзю-удо (именно так тогда называли борьбу Дзю-до) занимался. Так что общий язык они быстро нашли. Ну а тема для разговора и так имелась.
Только что японцы создали Великую Маньчжурию, их агенты наводнили Приморье и весь Дальний Восток. В Харбине беляки-недобитки устроили эмигрантский вертеп, готовили террористические акции, постоянно совершали провокации против советских служащих и даже учредили фашистскую партию. На Китайско-Восточной железной дороге участились случаи саботажа и вредительства, и в контрразведке катастрофически не хватало кадров. А тут молодой коммунист из известной в городе семьи, которая во время японской оккупации Владивостока была важной частью большевистского подполья. И сам Колька со своим дружком Сяо по ночам расклеивал листовки, которые печатало большевистское подполье в подвале китайской аптеки на Светланской улице.
С Сяо они дружили давно. Прямо как их отцы. Он был еще совсем мальчишкой, когда аптекарь дядя Чен стал брать его вместе со своим сыном в тайгу на поиски лечебных корешков и трав. Они уходили в мае и пропадали там на целый месяц, а порой и на два. Дядя Чен был неплохим наставником, однако Кольке все эти лютики-цветочки были не слишком интересны. Гораздо интересней были ежедневные занятия китайской гимнастикой, в которой дядя Чен был большой мастер. Особенно нравились им с Сяо парные упражнения Та Лу. Это когда нужно вывести партнера из равновесия, а самому остаться на ногах. Сяо росточка был небольшого, как, впрочем, и его отец, однако уродился крепким, юрким и смышленым. Так что в этих гимнастических поединках побед и поражений у них было поровну. Потому и занятия были интересны.
Кольке пошел уже тринадцатый год, когда во время одного из таких походов они забрели в странное место на невысокой сопке. Здесь, на свободной от тайги, ровной, словно срезанной ножом плоской вершине, они увидели верхушки гранитных глыб, торчащих из зеленой травы. Камни выглядывали из земли где-то на полметра, где-то и того меньше, и сразу было видно, что они расположены в строгом порядке, образуя то ли спираль, то ли замысловатый лабиринт. Даже мальчишке было понятно, что это не причудливая игра природы, а дело рук человеческих.
Они с Сяо бросились наперегонки к этой невидали, но дядя Чен резким окриком остановил их. Вообще он был человеком добрым и мягким, но не в этот раз.
— Не ходите туда! Нельзя! Внутрь нельзя!
А потом вручил растерявшимся мальчишкам по лопатке и велел выкопать какие-то корни каких-то трав, потому что в этих местах они особенно сильны и потому хорошо помогают от слабости кишечной. Кольке не хотелось этого делать, да и притихший вдруг Сяо поглядывал в сторону каменных глыб, но так уж было заведено, что в тайге дядю Чена слушались беспрекословно.
Тогда-то Колька и поднял из земли свою первую находку. Пока дядя Чен и Сяо копали на дальнем конце вершины, он подобрался поближе к одной из гранитных глыб, в самом начале каменного лабиринта. Как ему показалось, в этом месте было особенно много сон-травы, корешки которой они собирали.
На граните отчетливо просматривался выбитый рукой древнего мастера рисунок. То ли солнечный диск, то ли колесо с двумя ободьями и сломанными спицами. Кольке разглядывать узор было некогда, он опасался, что дядя Чен заругается на него, а ему бы этого не хотелось. Потому он быстро выбрал самый крупный пучок нужной травы и торопливо подцепил лопаткой дерн, чтобы оголить корешки, сковырнул его в сторону и прямо под ним увидел небольшой, позеленевший от времени кованый кусок металла.
— Ух ты! — вырвалось у мальчишки.
Дядя Чен услышал возглас и строго посмотрел в его сторону.
— Я же сказал — нельзя!
И Колька быстро отбежал подальше от запретных камней.
— Дядя Чен, что это? — показал мальчишка свою находку.
Китаец повертел ее в руках, понюхал и протянул обратно Кольке: