Холмс еще не появлялся.
Это было отвратительное заведение. Длинный общий зал с низким потолком был полон разъедавшего глаза чада от многочисленных керосиновых ламп. Клубы табачного дыма висели в воздухе, как предгрозовые тучи. За грубо отесанными столами расположилось самое разношерстное сборище. Матросы-индийцы, отпущенные на берег с многочисленных грузовых судов, которыми кишит Темза; восточного типа субъекты с непроницаемым выражением лица; шведы и африканцы, потрепанные европейцы, не говоря уже о разного рода англичанах, – все они жаждали вкусить радостей в злачных местах крупнейшего города мира.
Сомнительным украшением были и особы женского пола всех возрастов и характеров. Большинство из них имело жалкий вид – потрепанные и опустившиеся. Лишь немногие, самые молоденькие, едва начавшие катиться по наклонной плоскости, сохранили еще какую-то привлекательность.
Одна из таких девиц подошла ко мне, как только я, найдя свободный столик, заказал пишу крепкого портера и начал рассматривать гуляк.
Это была смазливая девчонка небольшого роста, но циничный взгляд и грубые манеры уже наложили на нее несмываемое клеймо.
– Привет, милок. Закажешь девушке джину с тоником?
Я хотел было отказаться от этой чести, но официант, по виду англичанин, стоявший подле, крикнул: «Джин с тоником для леди!» – и стал проталкиваться к бару. Он, несомненно, получал свою долю от стоимости выпивки, которую девицы выпрашивали у клиента.
Девушка уселась напротив меня и положила свою довольно грязную руку на мою. Я быстро отдернул руку. Ее накрашенные губы изобразили подобие улыбки.
– Робеешь, котик? Не бойся.
– Я просто заскочил выпить пинту, – сказал я.
Мое приключение начало утрачивать привлекательность.
– Ясно, милок! Все господа забегают выпить пинту. А потом уж так получается, что хотят узнать, что еще у нас можно купить.
Официант вернулся, подтолкнул к ней джин с тоником и взял несколько монет из тех, что я выложил на стол. Я не сомневался, что он прихватил несколько лишних пенсов, но не стал спорить.
– Меня зовут Полли, милок. А тебя как звать?
– Хоукинс, – поспешно сказал я. – Сэм Хоукинс.
– Хоукинс?
– засмеялась она. – Слава Богу, что не Смит. Не поверишь, сколько здесь Смитов сшивается, будь они неладны.
Если бы я и нашелся, я не успел бы открыть рта, так как в другом конце зала поднялся шум. Моряк с темной физиономией, по габаритам не уступающий горилле, яростно зарычал, пытаясь схватить другого посетителя – маленького китайца, видимо, обидевшего его, опрокинул стол.
Какое-то мгновение казалось, что китайцу пришел конец, настолько свирепый вид был у моряка.
Но тут вмешался какой-то мужчина с густыми бровями, бычьей шеей и широкими плечами, с руками, толстыми, как деревья, хотя и не такой огромный, как моряк. Неожиданный защитник китайца ударил моряка кулаком в солнечное сплетение. Это был сокрушительный удар, и моряк согнулся пополам от боли, издав хриплый сгон, который был слышен во всех концах зала. Нападавший снова примерился и нанес еще один удар, на этот раз в челюсть гиганта. Голова моряка откинулась назад, глаза остекленели. Он начал падать, но мужчина с густыми бровями подставил плечо и поймал тело, взвалив его на спину, как мешок с мукой. Открыв дверь, он вышвырнул его на улицу.
– Это Макс Клейн, – сказала со страхом моя девица. – Сильный, дьявол, как бык. Макс купил это заведение. Уже четыре месяца хозяйничает. Он не даст никого убить здесь! И думать нечего.
Зрелище было поистине впечатляющим. Но в этот момент нечто другое привлекло мое внимание. Едва закрылась дверь, через которую Клейн выбросил моряка, как она опять распахнулась, и вошел новый посетитель, которого, мне показалось, я узнал. Я вглядывался сквозь чад и дым. Сомнений не было. Иозеф Бек, ростовщик, собственной персоной. Он направлялся к свободному столику. Надо будет сообщить об этом Холмсу, подумал я и повернулся к Полли.
– У меня славная комнатка, милок, – сказала она, пытаясь соблазнить меня.
– Боюсь, что это меня не интересует, сударыня, – сказал я как можно мягче.
– Сударыня… Надо же! – возмущенно вскричала она. – Что я тебе, старуха какая? Я еще молоденькая. И чистая. Так что не бойся.
– Но, наверное, есть кто-то, кого ты боишься, Полли, – сказал я, пристально глядя на нее.
– Я? С чего это мне бояться? Я и мухи не трону.
– Я имею в виду Потрошителя.
В ее голосе послышались скулящие нотки.
– Ты просто хочешь напугать меня. А я не боюсь.
Она глотнула джина, но глаза ее бегали по сторонам. Потом они остановились на какой-то точке позади моего плеча, и я осознал, что она посматривала в ту сторону во время всего нашего разговора. Я повернул голову и увидел самого мерзкого типа, которого только можно себе представить.