Выбрать главу

Я поднял воротник.

— Признаюсь, Холмс, что жаркий камин и чашка горячего чая…

— Берегитесь, Уотсон! — вскричал Холмс, отличавшийся более быстрой реакцией, чем я. Минуту спустя мы отчаянно отбивались от трех хулиганов, которые выскочили из темного двора и напали на нас.

Я увидел, как сверкнул нож, и один из них крикнул: «Вы займитесь тем длинным!» После чего я остался один на один с третьим бандитом, но этого было вполне достаточно, поскольку в руках у него был нож. Ожесточенность его нападения не оставляла сомнения в его целях. Хорошо, что я сразу же резко повернулся в его сторону, но трость выпала у меня из рук, и он наверняка всадил бы в меня нож, если бы, спеша сбить меня с ног, не поскользнулся и не стал падать на меня, ловя руками воздух. Движимый инстинктом самосохранения, я ударил его коленом. Было даже приятно ощутить боль в бедре и колене от этого удара. Бандит взвыл и, шатаясь, отступил. Кровь потекла у него из носа.

Холмс сохранил и трость, и присутствие духа. Уголком глаза я увидел его первый акт обороны. Пользуясь тростью как мечом, он ударил хулигана, который находился ближе к нему. С отчаянным воплем тот упал.

Больше я ничего не видел, потому что мой противник снова бросился на меня. Мы схватились не на шутку и в конце концов повалились на булыжную мостовую. Мой противник был крупный, сильный детина, и хотя я изо всех сил сдавил его руку, лезвие ножа неумолимо приближалось к моему горлу.

Я уже готов был вручить свою душу Создателю, когда трость Холмса обрушилась на моего противника. Глаза его закатились. Я с трудом освободился от груза его тела и привстал на колени. В этот момент один из двух хулиганов, напавших на Холмса, завопил от ярости и боли, и кто-то из них крикнул: «Бежим, Батч! Эти типы больно здоровы!» Они подняли моего обидчика, и вся троица исчезла во тьме.

Холмс стоял на коленях, склонившись надо мной.

— Уотсон, вы целы? Он не пырнул вас ножом?

— Ни царапины, Холмс, — успокоил я его.

— Если бы вас ранили, я этого никогда не простил бы себе.

— А как вы, старина?

— Только слегка задета голень. — Помогая мне встать, Холмс угрюмо добавил: — Я настоящий идиот. Меньше всего я ожидал нападения. Характер дела быстро меняется.

— Не упрекайте себя. Откуда вы могли знать.

— Моя профессия состоит в том, чтобы знать.

— Вы так быстро сориентировались, что обратили их в бегство, хотя все преимущества были на их стороне.

Но Холмс не внимал моим утешениям.

— Надо было быстрее поворачиваться, Уотсон, — сказал он. — Пошли. Мы найдем кеб и доставим вас домой к камину и горячему чаю, о которых вы мечтали.

В это время показался кеб, и мы остановили его. Уже по дороге к Бейкер-стрит Холмс сказал:

— Интересно знать, кто подослал их.

— Очевидно, тот, кто хотел бы видеть нас мертвыми, — ответил я.

— Но наш недруг, кто бы он ни был, как видно, плохо выбрал своих подручных. Надо было найти более хладнокровных. А эти задиры так лезли на рожон, что действовали не слишком ловко.

— Считайте, что нам повезло, Холмс.

— Одной цели они по крайней мере достигли. Если у меня раньше были сомнения, то теперь я ни за что не откажусь от этого дела.

Холмс проговорил это мрачным тоном, и остаток пути мы проделали в молчании. Только когда мы уселись перед камином и миссис Хадсон принесла нам горячий чай, Холмс снова заговорил:

— После того, как я покинул вас вчера, Уотсон, я проверил несколько фактов. Знаете ли вы, что картина «Обнаженная», выставленная в Национальной галерее, кстати, очень неплохая работа, принадлежит кисти некоего Кеннета Осборна?

— Вы сказали, Кеннета Осборна?

— Герцога Шайрского.

ЭЛЛЕРИ ПРЕУСПЕВАЕТ

Он печатал всю ночь, не отрываясь… К рассвету у него уже отросла щетина, глаза слипались, и он буквально умирал от голода. Эллери отправился на кухню, открыл холодильник и достал бутылку молока и три сандвича, оставшиеся со вчерашнего дня. Он жадно проглотил их, допил остаток молока, вытер рот, зевнул, потянулся и пошел к телефону.

— Доброе утро, отец. Кто выиграл?

— Что выиграл? — ворчливо переспросил инспектор Куин.

— Игру — метание колец.

— А, ты про это. Они подсунули мне негодные кольца. Как погода в Нью-Йорке? Надеюсь, гнусная.

— Погода? — Эллери посмотрел в окно, но жалюзи были закрыты.

— По правде говоря, не знаю. Я работал всю ночь.

— И ты еще требуешь, чтобы я отдыхал. Сынок, почему бы тебе не присоединиться ко мне?

— Не могу. Надо дописать книгу. Да притом еще вчера заходил Грант Эймс, который осушил все мои запасы спиртного и оставил пакет.