Свидетельствует штурман Г. Я. Кухаренко: «Через десять минут после попадания торпед вода на судне поднялась почти до штурманской рубки. Из-за большого крена стало невозможным спустить на воду шлюпки по правому борту. Люди метались, хватаясь за что попало, отчаянно крича и взывая о помощи. Особенный ужас был написан на лицах тех, кто не умел плавать…
С помощью старшего рулевого Куренкова мы чудом отыскали среди этого орущего хаоса капитана Беляева и кавторанга Андреуса, командира санитарных транспортов, и оттащили их на спасательный плот. Потом я кинулся в рубку за корабельными документами, сгреб их и оказался на правом борту, еще возвышавшемся над водой. Вокруг плавали люди на поясах, спасательных кругах с надписью и просто на различных плавающих предметах, судорожно вцепившись в них. Некоторые, продрогнув и закоченев в холодной воде, пытались взобраться обратно на тонущее судно. Дул четырехбалльный северный ветер, и вода была очень холодной… Вместе с командиром БЧ-4 Чайкиным мы бросились в воду и попытались отплыть подальше в сторону. Слышно было, как стучали крупнокалиберные пулеметы, — это не прекращали вести огонь наши матросы.
Вдруг они разом смолкли. Мы обернулись. Корма «Сванетии» поднялась высоко над водой. С нее беспорядочно сыпались люди. Один из матросов у самой трубы держался за тросик гудка, как бы оповещая всех натруженным ревом о страшной гибели. Так, под крики людей и рев гудка «Сванетия» быстро стала уходить под воду, накрыв своим корпусом сразу три шлюпки. Образовалась большая воронка, и многих людей засосало под воду… На воде остались две переполненные шлюпки, плоты, доски, матрасы, чемоданы, спасательные пояса и круги, за которые держались полуобессиленные люди… Всего сумели подобрать лишь 61 человека, в том числе и меня…»
Спасшиеся из экипажа «Сванетии» рассказали другие подробности. Поразительно, что, когда взрывом весь боевой расчет орудия № 2 был выброшен за борт, комендор Арсланбеков стал вести огонь с помощью санитарки Лизиченко и старшей медсестры Бердичевской. До самого момента погружения стреляло и орудие № 1, и тоже с помощью медсестер Е. Г. Дорошенко и О. С. Соколовой. Все они погибли вместе со «Сванетией»…
Известно, что мужественно до последнего дыхания действовали моряки БЧ-5 (электромеханической части) «Сванетии».
После взрыва торпед мостик дал команду «полный назад», чтобы уменьшить динамический напор воды на носовую часть (это была последняя команда капитана Беляева. — С. С). Но сильное сотрясение корпуса нарушило работу двигателей — стали греться подшипники, крышки цилиндров дали течь, и из картеров дизелей пошел дым. В машинное отделение начала поступать вода. Воентехник 1-го ранга В. И. Бирюков и его зам П. П. Ананьев брезентом и одеялами пытались заделать пробоины в корпусе, пустив в дело цемент, клинья и деревянные подпорки… Из-за соленой воды загорелся главный распределительный щит, пришлось обесточить судно. В помещениях, где сновали люди, стало темно. Моряки БЧ-5 погибли почти все, включая Бирюкова и Ананьева…
Спасшиеся рассказали, что военврачи «Сванетии» В. А. Итин, В. Б. Борисовский, А. П. Тарасенко и медсестры — недавние студентки — до последнего гудка «Сванетии» оказывали помощь раненым, надевали на объятых страхом людей спасательные пояса, круги и выводили женщин и детей на палубу. Вот их имена: Таня Королева, Клава Калугина, Лида Барсук, Зина Демченко, Лиза Дорошенко, Ева Клычьян, Фрося Кардашева и другие. Многие погибли…
Согласно архивным документам, «Сванетия» держалась на плаву лишь 18 минут. Известны координаты ее гибели: 43 градуса 00 минут северной широты, 36 градусов 55 минут восточной долготы. Глубина 2150 метров…
Командир эскадренного миноносца «Бдительный» (фамилия пока не выяснена), начав бой с атакующими «Сванетию» и его самого самолетами противника, постепенно удалился за горизонт. Вернулся он к месту гибели теплохода лишь через два часа. С поверхности моря был подобран только 61 человек, из которых 18 скончались от переохлаждения…
Последний рейс «Армении»
«Армения» была спроектирована морскими инженерами Ленинградского центрального бюро морского судостроения под руководством главного конструктора Я. Копержинского, спущена на воду в ноябре 1928 года и вошла в шестерку лучших пассажирских судов Черноморского флота, состоящую из «Абхазии», «Аджарии», «Украины», «Армении», «Крыма» и «Грузии».
Хотя почти все эти суда строились в Ленинграде, на Балтийском судостроительном заводе (только два последних — в Киле в Германии), политическим руководством страны было решено в названиях судов выразить нерушимую дружбу молодых советских республик, что и было начертано на высоких бортах этих красавцев, которых одесситы окрестили по-своему, назвав за быстроходность «рысаками».