В лагере в Дармштадте (20 000 заключенных) работали примерно двенадцать гражданских судей, руководили которыми «члены движения Сопротивления» или же те, кто выдавал себя за таковых. Один из «судей» трибунала, перед которым я должен был предстать, славился своей особенной строгостью; в этом не было ничего удивительного: ранее он выдавал своих земляков в руки гестапо Мюллера.
Эти меры навязали западные оккупационные власти. Предполагалось, что каждый немец является виноватым; гражданскому населению предписывалось заполнить документы в полиции и ответить на сто тридцать один вопрос.
Вопрос № 24 звучал так: «Сообщите перечень преступлений, за которые вы были осуждены, даты, места, где они были совершены, и виды преступлений». Действия подобного рода позже осудили многие американцы, британцы и французы. Признание априори большинства немцев преступниками и соответствующее отношение к ним являлось не только несправедливым, но и бессмысленным.
Победители разделили немцев на пять категорий «виновных». В первой оказались члены НСДАП или одной из подчиненных ей организаций: Трудового фронта, профсоюзной организации, мужской и женской молодежных организаций и так далее. Граждане, занимавшие какие-либо посты в этих организациях, причислялись к двум другим группам. Любой бывший офицер войск СС фактически принадлежал к «четвертому кругу нацистского ада». В пятую группу входили «главные виновники», такие как министр доктор Хальмар Шахт, несмотря на это оправданный в Нюрнберге.
Дело оформлялось благодаря адвокату и трем «надежным» свидетелям, подтверждавшим, что обвиняемый «достаточно сильно сопротивлялся».
Только на Западе в 1945–1950 годы 13 000 000 немцев подверглись допросам, иногда их задерживали и заключали в тюрьму во время «самой большой судебной операции всех времен», как заявил американский генерал Люциус Д. Клэй. В 1945 году более миллиона государственных чиновников оказались уволены: это явилось причиной неописуемого хаоса. Вскоре возникла нехватка «судей» — сорок членов денацификационных трибуналов в Баварии подали в отставку. Поэтому западные оккупационные власти назначили сто судей, в обязанности которых входило руководство специальными судами; девяносто три из них отказались. Действительно, рабочей силы не хватало.
Сегодня все признали, что денацификация явилась гигантским фарсом, предоставившим возможность легкой наживы не одному чиновнику. Не было и речи о том, чтобы мы, люди войск СС, участвовали в подобной комедии. К сожалению, без свидетельства денацификации можно было работать только простым рабочим, например, храбрый Хунке, чтобы прожить, оказался вынужден работать землекопом. В конце концов меня «денацифицировали» заочно в 1952 году и квалифицировали как «менее виновного».
После двух лет, проведенных в Германии, я нашел возможность работать по специальности в стране рыцарей Испании. Это оказалось нелегко, так как в моем в распоряжении не было, как утверждают некоторые хроникеры, «сокровищ СС». Благодаря нескольким верным друзьям, в частности, однокашнику по учебе (также инженеру, к счастью для себя никогда не вступавшему в ряды НСДАП), мне удалось собрать достаточно денег, чтобы открыть в Мадриде небольшое проектное бюро.
В 1953 году мне улыбнулось счастье: я получил крупный контракт на поставку промышленного оборудования и материалов для железной дороги; появилась возможность рассчитаться с долгами. Мне известен только один способ честной жизни человека: это труд. Я всегда так жил и живу по-прежнему. Конечно, сделали «открытие», что я представлял интересы немецких фирм и продавал немецкие изделия, — было бы странно, если бы я представлял советские фирмы.
Служебные поездки привели меня в Аргентину, где я был принят генералом Пероном. Мне довелось также побывать и в Каире. Президент Гамаль Абдель Насер сообщил мне, что очень хотел бы видеть Египет развитым государством в промышленном и экономическом отношении, — в этом плане он надеялся на помощь Запада, особенно Соединенных Штатов.
В 1951 году в Каире присутствовала немецкая военная миссия, которой руководил генерал Вильгельм Фармбахер, также после падения короля Фарука оставалась гражданская миссия, возглавляемая доктором Фоссом, бывшим директором предприятий «Шкода». И Фармбахер, и Фосс отличались осторожностью, они не хотели, чтобы в их группах оказались бывшие члены войск СС.
Во время моей второй поездки в Каир Насер дал мне прочитать толстую, состоящую из ста страниц машинописного текста тетрадь. Просмотрев несколько страниц, я сказал полковнику: