В 1741 г. в том же Нью-Йорке насчитывалось десять тысяч белых рабов и две тысячи черных. После начавшихся зимой загадочных пожаров черных и белых обвинили в совместном заговоре с целью выжечь город дотла. Неизвестно, как все обстояло на самом деле, но среди казненных были не только черные, но и белые рабы (в том числе две белые служанки).
Американский историк Э. Морган: «Есть намеки на то, что две группы презренных изначально видели друг друга разделяющими одну судьбу. Например, среди сервентов и рабов были обычным делом совместные побеги, похищение свиней, попойки. Среди них не было необычным предаваться совместным любовным утехам. Во время восстания Бэкона один из последних сдавшихся в плен отрядов состоял из восьмидесяти негров и двадцати сервентов-англичан».
Подобных примеров – множество. В 1661 г. мятежники под предводительством Фрейда и Клаттона не только сколотили отряд, но раздобыли даже пушки и собирались пройти во всей стране, собирая к себе как белых рабов, так и черных, – и намеревались добиваться свободы для всех…
И завершить наш невеселый рассказ можно одним из превеликого множества объявлений о побеге, взятым из американской газеты: «Бежал от нижеподписавшегося, проживающего в Аппер-Пеннс-Нет, округ Салем, 27 августа сего года слуга-шотландец, по имени Джеймс Дик, около 30 лет от роду, ростом около пяти футов восьми дюймов, волосы рыжеватые, цвет лица свежий, смотрит исподлобья, говорит хриплым голосом; во время побега на нем был железный ошейник (так как это уже восьмой его побег) и темная куртка из медвежьей шкуры. Кто поймает упомянутого слугу и обеспечит его возвращение господину, получит награду в три доллара, которую заплатит Томас Кэри младший».
Это типичнейшее объявление появилось в газете северного штата Пенсильвания. И не когда-нибудь, а в сентябре 1773 г., когда американская революция уже, можно сказать, стояла на пороге.
Подводя итоги, сделаем несколько важных выводов. Во-первых, рабы в Америке были не только черными, но и белыми, причем порой количество белых превосходило количество черных в несколько раз. Во-вторых, рабство в Америке (как черное, так и белое) было введено исключительно усилиями господ из Лондона, заботившихся об увеличении своих барышей. В-третьих, до определенного момента не только южане, но и северяне вовсю пользовались рабским трудом как черных, так и белых – причем сплошь и рядом северяне превосходили южан в жестокости. Помнить об этом необходимо, чтобы получить полную картину событий, предшествовавших американской Гражданской войне.
А потом грянула американская революция. О ней написано достаточно, и в мою задачу не входит повторять общеизвестные факты. Уточню лишь, что именно американская революция покончила с институтом сервентов (число которых за все время существования колоний только в материковой Америке достигало 50 000 человек, не считая английских плантаций на островах Карибского моря). Белое рабство отошло в прошлое. Черное осталось.
Ну, а кто все же его организовал и поддерживал? Попробуем разобраться…
3. «Черное дерево»
Когда лондонские акционеры потребовали от колоний, расположенных на Юге, сделать упор на производство табака, риса и хлопка, почти сразу же встала проблема рабочих рук. Индейцы, как мы уже видели, не годились. Белые рабы тоже не особенно подходили – они плохо переносили непосильный труд в жарком, не везде здоровом климате Юга, умирали сотнями, при первой возможности бежали, благо укрыться им было довольно легко: ни цветом кожи, ни языком они не отличались от белого населения Америки. Да и обходились они дорого для «массированного» использования на плантациях. Потому-то рабский труд белых и применялся главным образом на Севере ввиду местной специфики.
Лондонские джентльмены, озабоченные жирными прибылями, задумались всерьез: где бы взять совершенно бесправных рабочих, которые, во-первых, хорошо переносили бы жаркий климат, а во-вторых, были бы совершенно чужими для американских поселенцев?
Ответ искали недолго: негры, конечно же!
Но не будем забегать вперед. Вернемся во времена «королевы-девственницы» Елизаветы, в конец шестнадцатого столетия.
Англия, опоздавшая к дележу американских богатств, далеко не сразу стала устраивать на суровых североамериканских берегах крохотные поселения. Сначала в ход пошла типично рэкетирская мораль: у испанцев много добра, а у англичан мало, следовательно, нужно заставить поделиться…
И Англия послала в море целые пиратские эскадры, которые без зазрения совести перехватывали груженные золотом испанские флотилии, а также нападали на испанские города в Америке и гребли под метелку все ценное, пытками вымогая у жителей золото и серебро.
Кадры для этих экспедиций иногда комплектовались при самых причудливых обстоятельствах. Вот пикантный пример, показывающий к тому же, что за уголовный бардак царил в «доброй старой Англии». В 1573 г. Елизавета отправила во Францию своего посла графа Уорчестера, который вез в подарок французскому королю Карлу IX большое золотое блюдо. В те времена короли в таких случаях не мелочились, и блюдо это, можно смело полагать, было весьма увесистым. В Ла-Манше на посольское судно напали английские же пираты. Сам посол каким-то чудом ухитрился бежать и даже спасти блюдо, но всех его спутников пираты перерезали и захватили у них разного добра на сумму 500 фунтов стерлингов (по тем временам столько стоило немаленькое поместье какого-нибудь герцога). Рассвирепевшая королева приказала: ловить! Ее капитаны быстренько выполнили приказ, наловив в Ла-Манше несколько сотен пиратов. Из них повесили только троих, а остальных королева приказала зачислить в свой военный флот, действующий против испанцев в Америке. Хозяйственная была женщина – к чему разбрасываться столь ценными кадрами?!
Вообще-то по морям-океанам шаталось бесчисленное количество представителей всех без исключения европейских наций. Но только Англия превратила пиратство практически в целую отрасль «народного хозяйства». Все выглядело просто и цинично: ее величество королева – выражаясь современным языком, – крышевала своих молодчиков, выдавая им официальные грамоты на столь предосудительное занятие, «отмазывала» после протестов испанских дипломатов – ну, а благодарные пираты отстегивали своей покровительнице изрядную долю добычи.
Френсис Дрейк
Знаменитый Френсис Дрейк (причем в период прочного мира между Англией и Испанией), сплавал к американским берегам, где каким-то образом раздобыл столько золота и серебра, что его перегруженный корабль едва не затонул. Испанский посол, превосходно знавший, как именно Дрейк разжился драгметаллами и сколько городов выгорели дотла, требовал от королевы отрубить Дрейку голову. Королева возвела бравого моряка в дворянство, а чуть позже пожаловала титул баронета и адмиральский чин. Благодарный Дрейк преподнес ей привезенный из Америки огромный бриллиант, которым королева тут же украсила свою корону. Его собрат по ремеслу Джордж Клиффорд стал за схожие достижения графом Камберлендским и был удостоен высшего английского ордена Подвязки.
Время от времени, правда, в Англии с превеликим шумом, демонстративно сажали в тюрьму пару-тройку пиратских капитанов – из тех, кто привез мало или плохо делился. Но основная масса «морской братвы» под крылышком королевы процветала.
Интересно, что плавали эти ребятки под красным флагом – так уж отчего-то сложилось. В 1596 г. Первый лорд Адмиралтейства (сиречь – военно-морской министр) так и писал в приказе по флоту: «Во время боя вместо постоянных корабельных флагов поднимать боевое полотнище красного цвета» (207). Впрочем, французы тоже до середины XVIII в. использовали красный флаг, а испанские пираты – черный (пока еще без черепов с костями и прочих фигур, которые стали широко распространяться на пиратских штандартах только во второй половине означенного столетия).