…От тренировок в полете колонной звеньев в составе полка переходили к тренировочным полетам всей дивизией. Здесь масштабы полетов были побольше: с проработкой маршрута на малой высоте по земным ориентирам и цветовым дымам, расставленным на земле. В этот комплекс тренировок включались полеты с проходом каждой группы по секундным отметкам времени разворотов. Для ведущих звеньев и групп иногда устраивали полный проход парадного маршрута с использованием световых маяков на крышах высотных зданий с таким расчетом, чтобы их створ был виден низколетящим самолётам. Ведущие сохраняли дистанцию зрительно и контролировали себя по прицелу. При пролете колонных звеньев по парадному маршруту многое зависело от уравновешенности полета ведущего звена колонны. Все его «скачки» скорости, увеличенные волной, отдавались на хвосте колонны. Иногда через Москву ведущий проходил на скорости 850 км в час, а хвостовые звенья увеличивали скорость за 1000, чтобы не отстать. При развороте на финишную прямую, как говорят, на боевой курс, мы встречались с бомбардировщиками, идущими выше нас. Скорость у них была меньше, и мы обгоняли их по маршруту, проходя Красную площадь первыми. Центральный аэродром проходили по белой указательной стреле, держа в створе световые маяки на высотных домах. На малой высоте и большой скорости рассмотреть что-либо на праздничных улицах Москвы было почти невозможно. Да и отрывать взгляд от ведущего нельзя, сразу же потеряешь свое место в строю. Красную площадь проскакивали мгновенно. Секунда, и Исторический музей, и храм Василия Блаженного уже позади. Один глубокий вздох, и уже засверкали заливные луга Люберецкого района. Идем в набор высоты, с плеч сваливается огромный груз. По радио слышим благодарность от Министра обороны Василевского — «Хорошо прошли. Молодцы!» Настроение превосходное! Таким покоем наливается всё тело, грудь — дыхание ровное, движение машин в воздухе спокойное, уверенное. Осматриваемся — все в сборе, никто не отстал, не пошел на вынужденную посадку. Такая посадка была бы очень сложной, на крыши домов и улицы Москвы садиться не разрешалось. Единственное место для этого в Москве для этого было пригодно — это только Москва-река, где специально дежурили спасательные катера, а за Москвой — заливные луга в районе Люберец. В дни праздника Великого Октября маршрут полёта оставался прежний, но погода усложняла весь полёт. Иногда приходилось наблюдать интересное явление: когда на большой скорости скачки уплотнения влажного воздуха на крыльях и других частях самолета обозначались в виде острых облачных всплесков. Самолёт слегка встряхивало, и как будто кто-то ударял по нему. Воздушный парад и подготовка к нему в дни празднования Воздушного Флота отличался от остальных своей праздничной программой и настроением. Тренировались пилотажники над аэродромом. Нам было веселее, всё-таки летний период, не всегда он нас баловал погодой, но всё-таки лето… Режим в дни подготовки к параду был строгий, никаких излишеств, лётный состав в предпраздничные дни был на казарменном положении. Самолёты за три дня до вылета сдавались специальной охране. Аэродром замирал…
…Итак, наш двухнедельный отпуск пролетел быстро. Беседами с товарищами, посещением Порт-Артура 25 октября 1951 года, с его замечательным музеем славы русского оружия были заполнены последние дни. В Порт-Артуре мы посетили военное кладбище, которое было в образцовом порядке, где даже была установлена гарнизонная служба. Там были похоронены наши товарищи, погибшие в боях. Мы почтили их память молчанием, положив живые цветы на их могилы. «Север» звал нас в часть. В Дальнем нас всех называли «северянами». Документов у нас никаких не было, пистолеты мы носили в карманах, чтобы не смущать военные патрули. В Дальнем мы приобрели гражданскую одежду. При примерке и покупке её привели китайцев в смятение своими пистолетами, когда перекладывали их из кармана в карман.
Приехали мы к себе в часть в траурный для нас всех день. В бою погиб Федя Шебанов. На траурном митинге меня настойчиво попросили произнести прощальную речь. После приезда я даже не успел переодеться, как был в гражданской одежде, так и пришлось выступать. Только одел сверху на костюм летную куртку — символ летной чести. Над гробом погибшего товарища мы дали слово бить врага еще беспощаднее. И мы выполнили данное слово. Противник нёс большие потери в боях. У нас внутренне в душе утвердилась какая-то спокойная уверенность в своей моральной победе над противником. Это сразу сказалось на положительные результаты боя.