Вскрикнув от бессилия и ярости, она наставила на него трясущуюся ладонь. Под бледной, почти прозрачной кожей полилась магия, проступила золотыми венами. Сила рванула в Ровера, но он движением руки разрушил чары Линетт - они осыпались золотой пылью на ковер.
-Ты все время забываешь, с кем имеешь дело,- сурово произнес он.- Я не один из твоих студентов!
Всполохи магии разорвали комнату на сотни разноцветных бликов, как разлетевшиеся стёклышки разбившегося калейдоскопа. Колючие звезды вонзались в кожу рук, которые я в слезах протягивала Роверу. Так и глядела на свои дрожащие ладони и капли крови на них, падая на кровать. Но вдруг он навис надо мной и загородил от сыплющихся искр. Я робко подняла глаза и посмотрела в красивое мужское лицо.
-Я ждал тебя,- сказал с упреком он, опускаясь передо мной на одно колено. Взяв мои руки в свои ладони, Ровер бережно подул на них, и стёкла обратились в яркие пёрышки, от крови и царапин не осталось и следа. Он подул снова – перья разлетелись.- Но она снова нам помешала.
Помню свое удивление – оно было таким отчетливым, таким реальным, даже во сне. Но, едва открыв рот, чтобы заговорить с Ровером, объясниться, как его лицо расплылось перед глазами.
В окно ударил порыв ветра, на карниз упал комок снега с крыши. Я проснулась среди ночи на груди Бена. Он спал и не слышал, как я поднимаюсь и покидаю постель. Освободившись от моих рук, он перевернулся набок и уютно расположился на нагретом месте. Сидя на краю, я смотрела на свою руку – на ладони лежало розовое пёрышко. Сдув его, я поднялась и направилась к двери, но, взявшись за ручку, обернулась. Безмятежный вид Бена и осознание того, что он спит на моей кровати, вызвали легкий прилив радости и улыбку. И я хотела бы остаться и любоваться им, наслаждаться моментом, которого так долго ждала, забраться обратно и свернуться с ним под одеялом, но воспоминания о видении гнали меня прочь. Нужно было его разгадать или хотя бы переварить.
Я спустилась на первый этаж. Темноту кухни прорезала дорожка лунного света, стелящаяся через окно по кафелю. Неторопливо ступая по холодному полу босыми ногами, я наблюдала за тем, как серебрится кожа, представляя, что бреду по плещущейся воде. На бархатном небе мерцали холодные звезды, словно осколки луны. Ее платиновый диск, овеянный туманной дымкой, поднимался ввысь, озаряя заснеженные крыши домов. Я не любила зиму, но готова была любоваться этим явлением бесконечно, впитывать кожей энергетику ночного светила. Подставив ладони сиянию, льющемуся сквозь стекло, я будто черпала его и ощущала, как тело наполняется необъяснимой легкостью.
Но за этим занятием я вдруг поймала себя на мысли, что не чувствую темную магию. И остановилась, опустив руки, посмотрела по сторонам. На потолке качались кружевные тени, отбрасываемые деревьями, но больше ничего не двигалось, не стекали черные ручейки, не завывали сквозняки, как прежде в чужих мертвых домах. Я больше не видела ее? Что же изменилось?
Зажмурившись, я охватила себя руками – перед глазами замелькали обрывки сна, в голове пронеслись слова Ровера, крик Линетт…. Так внезапно, что меня шатнуло к стене. В груди сжался тугой ком, вернулось послевкусие от сна. За что Ровер меня так ненавидел? Чем я заслужила? Не верю, что мой дар настолько ужасен и опасен для окружающих, но смерть действительно преследовала меня с детства. Нет, не с детства! Родителей не стало, когда я уже поступила в Университет. И Линетт раскрыла мой дар едва-едва…. Быть может, она знала больше, чем говорила, чему я, впрочем, совершенно не удивлена. Но хотела сделать меня своей преемницей, а Ровер был категорически против. Преемницей?! Об этом ни разу речи не шло! Кулон достался мне после ее смерти – свалился, как снег на голову. Я по сей день не до конца разобралась, как с ним обращаться. Что же не устраивало Ровера? Моя дремлющая темная суть?! Но стоп! Он же помог мне справиться с Безымянным Злом и является в видениях!? Почему? Что-то здесь не вяжется....
Я обошла стол, стараясь не смотреть на пол, где память рисовала бездыханное тело Моники. Потрогав по привычке чайник и убедившись, что он наполнен водой, включила его. Открывая створки верхней полки, я размышляла о том, что с каждым видением Линетт становилась слабее, уязвимее, словно что-то высасывало из нее силы. Кулон ли это? Пошарив рукой, я не нашла своей чашки и направилась к раковине. Свет из окна окрашивал кухню в холодный синий цвет, серебрил стекла на полках. Бледная полоса лунного сияния задевала край стола и раковины, в которой стояло несколько немытых чашек. Ополаскивая свою, я перебирала в памяти детали сна, тасовала их, как карты и сопоставляла с предыдущими видениями. Да, наставница осунулась, похудела, аквамариновые глаза поблекли, но в худосочном теле свернулась клубком тьма, точно змея. Неосознанно разглядывая лепнину в виде нежно-розовых роз на чашке, я вдруг подумала – а в каком обличии тьма представала перед Линетт? Змея ли? Или нечто иное? Было бы любопытно узнать, но у кого?! Вздохнув, я сполоснула кружку от остатков утреннего кофе и принялась отмывать остальные. Но едва притронулась к переливающейся чашке Мишель, как сердце тревожно ёкнуло. Что-то не то..... Я посмотрела на дно, посчитав, что осадок не слишком похож на кофейный - темно-зеленый, с примесью коричневого. Осторожно понюхала – что-то травяное, с нотками масел и чего-то еще едкого, бьющегося в нос, как… гарь. Что за ерунда?! Я отставила кружку Мишель, силясь сглотнуть кисло-сладкий ком, застрявший в горле. Чашка Джоша точно так же пахла, и на ее стенках остались зеленые потеки. С кружкой Бена - та же история. Я выставила посуду на стол, забыв про закипающий чайник, и охватила себя руками. Зачем я помыла свою чашку?! Поторопилась... Схватив ее, я подошла к окну и пристально рассмотрела под всеми возможными углами. Чисто. Что же такое творится?!