Но с первыми выстрелами, с первыми жертвами, джинн войны уже вырывается из бутылки и овладевает людьми, несмотря на все приказы, памятки и увещевания.
И тогда появляются другие приказы, такие как № 166/41, отданный по 60-й германской мотопехотной дивизии: «Даже отдельная маленькая часть всегда принимает атаку. В связи с этим нельзя допускать человеческого отношения к пленным. Уничтожение противника огнём или холодным оружием должно продолжаться до тех пор, пока противник не станет безопасным».
Одно начинает противоречить другому. Сознание раздваивается. Понятия долга, чести и совести превращаются в пустой звук. Торжествуют страх, злоба и месть. Начинается самоуправство.
Я не знаю, как с этим было в Красной Армии. Вряд ли существовали какие-то официальные распоряжения, призывающие к расправам. Каждое государство старается в отечественной истории не оставлять кровавого следа. Но то, что такие расправы были, и к ним порой относились снисходительно — несомненно. Это лицо ВОЙНЫ.
Об этом свидетельствуют документы другой стороны.
Вот отрывок из пункта 8 приказа по 17-й армии за № 0973/41 от 17.11.41 г. командующего генерал-полковника Хота: «Красные солдаты зверски убивали наших раненых; они жестоко расправлялись с пленными и убивали их…»
Не похоже на пропагандистский трюк. Это ноябрь. Не первый месяц войны. Германские солдаты легко бы уличили своего командующего во лжи. Но если это не ложь?
В 1945 году министр пропаганды рейха доктор Геббельс отмечает в своём дневнике: «Я получил из Секешфехервара ужасающее донесение о зверствах, учинённых там Советами. Они буквально затмевают всё, что мы знаем о совершённом ими в наших восточных гау (Гау — регион (Примеч. ред.). Из подобранных в районе Секешфехервара дневников убитых советских солдат явствует, что советские войска чрезвычайно устали от войны. (…) Они представляют себя великими спасителями мира; примечательно, что большевистская пропаганда привила им некий комплекс превосходства над остальными людьми, и в результате они совершают самые бессмысленные кровопролития. В целом же каждый советский солдат выдрессирован в духе мести немцам и Германии. И он это делает в полную меру своих сил».
В марте 1945 года германские войска нанесли контрудар в районе озера Балатон и сумели отбить участок венгерской территории. «Наши солдаты, увидев зверства Советов, не знают больше никакой пощады. Они убивают советских солдат лопатами и ружейными прикладами. Жестокости, в которых виноваты Советы, неописуемы. Страшные свидетельства этого видны на всём протяжении нашего пути».
Можно, конечно, сказать: «Брешут фашистские гадины!» А можно задуматься и почитать другие документы.
Исторические. Не обезображенные идеологической цензурой.
Писатель Виктор Хен писал в своём дневнике в 1867 году: «Казаки придут на своих лошадях с плётками и пиками и всё затопчут. У них нет никаких потребностей, они мастера разрушения, ведь у них нет сердца, они бесчувственны…»
Ещё раньше, в марте 1848 года, в Германии была выпущена революционная листовка о предстоящем нападении русских: «Помните ли вы со времён освободительных войн наших друзей? Спросите своих отцов, дядей, тётушек, бабушек и дедушек, как великолепно эти наши друзья умели воровать и грабить, мародёрствовать и угонять. Помните ли вы ещё казаков на низких лошадях с высокими сёдлами, увешанных котелками, чайниками, сковородками, утварью из серебра и золота? Всюду, где они побывали, они оставляли за собой разрушение, вонь и насекомых. И эти казаки, башкиры, калмыки, татары и т. д. десятками тысяч горят скотским желанием вновь разграбить Германию, (…) убить наших братьев, обесчестить наших матерей и сестёр».
Это память о войнах с Наполеоном. Напомню, Германия и Россия тогда были союзниками.
А ещё раньше, во время Семилетней войны, в Пруссию вступил авангард русской армии, составленный из лёгких, нерегулярных войск. И уже русские историки констатируют: «Дикие, неустроенные орды этого войска всюду оставляли за собой ужас и отчаяние: пепелища, развалины и трупы жителей без разбора пола и возраста означали их след. Пруссаки смотрели на наше войско, как на вторжение новых варваров, называя наших казаков гуннами восемнадцатого столетия».