– Руками душить, зубами их рвать, они ещё умоются кровушкой, – сквозь зубы выплёвывал слова крепкий молодой парень, практически со смыкающимися на лбу черными бровями и крючковатым носом.
Слабый звук выстрела донёс ветер, и справа от головы выглядывающего в разные стороны полетела бетонная крошка.
– Вот черти. Место для нас потерянно, только если они сюда сами пожалуют. Отходим вглубь, а то любопытство кошку сгубило, а нам ещё повоевать нужно.
Оживший дот, сильно напугал держащих под прицелом тёмную пасть полуразрушенного входа. Что-то круглое вылетело из него прямо под ноги немцам, заставляя инстинктивно отшатнуться и залечь на землю в ожидании взрыва. Но вместо громкого разрыва, из зияющей пустоты выскочили красноармейцы, ведя кинжальный огонь по залёгшим солдатам вермахта. В ответ огрызнулся очередью ПП МП-38 унтер-фельдфебеля и затих. Красноармейцы осторожно приблизились к лежащим немцам, стараясь не покидать укрытия за бруствером. Убедившись, что все мертвы, стали собирать оружие и амуницию.
– Негусто у них сухпая, – пробормотал седовласый солдат, поглядывая в сторону дороги, откуда доносился гул моторов.
– А у них трёх разовое питание при полевой кухне.
– Ладно, забираем, что есть и назад. Филимон, ты… – оборачиваясь, начал было высказывать своё недовольство седовласый.
У тёмного провала, прислонившись к стеночке, сидел парень, крепко сжимая винтовку, на коленях. Гимнастёрка на груди напиталась кровью, показывая, что ответная очередь вражеского автомата нашла свою цель, оборвав жизнь рослого молодого парня.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – вырвалось у седовласого, – прибирает нас к себе смертушка.
Бойцы старались быстро собирать у убитых подсумки, гранаты, оружие – всё, что могло пригодиться в обороне или при прорыве. Патронов для немецких карабинов оказалось немного, а на пистолет-пулемёт и того меньше. Самой ценной находкой для голодных красноармейцев были галеты и шоколад.
Шум мотора быстро нарастал, предупреждая о скором появлении бронемашины у входа перед укреплением. Собрав трофеи, красноармейцы направились назад, как из-за вала показалась гусеничная бронемашина пехоты, а с правого борта по ним открыли беглый огонь, заставляя прижаться к земле.
Выдернув чеку у гранаты, Пётр метнул её в сторону подъехавших. Металлическое яйцо ударилось о борт бронемашины, заставляя стрелков укрыться за бронёй. Взрыв поднял землю, и осколки застучали по металлу. Воспользовавшись этим моментом, беглецы вновь укрылись под защитой железобетона.
– Всё, мужики, перекрыли нам выход, до ночи нам отсюда не выбраться, – переводя дух высказался Пётр, – надо поискать генераторную, а то в потёмках сидеть больше не хочется.
– Там, – указал в сторону разрушенного перехода в соседний комплекс дотов Тимур, – были щитки и спуск на этаж ниже.
– Это хорошо, возможно электрогенераторы в этом крыле укреплений. Может, и запустить сможем.
В глубине комплекса нашлись комнаты с бензиновыми генераторами и аккумуляторными батареями, но те были разряжены, а бензина в баках не было. Казалось, что тьма так и останется царить безраздельно в помещениях и коридорах укрепрайона. Однако на дне одной резервной ёмкости нашлось немного горючки, и уже через некоторое время кое-где замерцали лампочки.
За это время, немцы несколько раз появлялись на дороге и песчаном обрыве, но каждый раз оживали пулемёты, заставляя их отползать на пузе назад, подальше с линии огня. Ещё через час появились агитационные машины, из которых неслась корявая русская речь с призывами о капитуляции и помиловании сдавшихся. Но на эти слова красноармейцы зло посмеивались да сплёвывали, как будто эти призывы накапливались кисло-горьким осадком во рту.
К пяти часам передвижения вокруг укреплений прекратились. Они были рядом, но каких либо действий не предпринимали. Тихо гудела вентиляция, ожившая после подачи электричества. Всё за пределами укреплений, казалось, замерло. Время шло. Солнце стало закатываться к горизонту, но летний сумрак ещё не скоро должен был погасить светило. Наблюдавший за происходящим на лугу через пролом в орудийной встрепенулся. Всё было тихо, настолько тихо, что казалось уж очень зловещим, что-то казалось не так.
– Мужики, – шепотом позвал он, обращаясь к дверному проёму, за которым скрывались его товарищи, – немчура что-то задумала!
– Почём знаешь? – раздалось в ответ. – Они спят, небось, уже, как цуцыки.
– Кузнечики… – его речь прервал стук у пролома, что то небольшое упало рядом. – граната!!!
Руки потянулись к упавшей на пол колотушке, и тут же отбросили её назад в пролом. В уходящих лучах солнца мелькнула ещё одна, а за ней ещё. Решив зачистить помещение, немцы дали понять, что именно здесь они и попытаются проникнуть внутрь укрепления. Поскольку гранаты падали рядом, их легко было отшвыривать наружу. Но удача отвернулась, и две из них, столкнувшись длинными рукоятками, упали на пол радом с разрушенным орудийным гнездом. Снаружи ухнула первая, затем и вторая. Земля вздыбилась и полетела в широкий пролом, заставляя бойца пригнуться. И тут комнату сотрясло, сильный гул эхом разошёлся по соседним помещениям. Красноармейца швырнуло в стену. Пыль, поднятая взрывом, вырвалась из комнаты в пролом и дверной проём, снаружи послышался шум и слабая суета. А через секунду в проломе показались короткие дула пистолетов-пулемётов МП 36, и очереди полоснули по стенам. Пули щёлкали по бетону, изредка залетая в дверной проём, за которым стояли два защитника, нервно перебирая в руках оружие в ожидании подходящего момента.