Скука. Канонизированные удовольствия. Это должна быть страна мещан. Поголовных. Не желающих знать и думать. На любую идею вопрос: «А зачем мне это?» История Бенни — история попытки связи с кораблем, крутящимся вокруг и ждущим его.
Уровень цивилизации — ниже. Машины не останавливаются. Примерно наше время.
Есть другие государства, о которых известно только, что там мор, глад, притеснения, угроза.
Резкий контраст между тем, что видит и слышит Бенни на вилле (свобода высказываний, разнообразие мнений, веселая, хотя и жестокая жизнь) и снаружи: скука, благонамеренность и здравомыслие.
Мещанский рай: чистота, культура, вежливость, скука, сытость и стимул только один — сохранить состояние, в котором находишься. Общество, зашедшее в тупик. Мутанты и ненависть к ним. Охоты за мутантами.
Он выбирается за пределы виллы, и его принимают сначала за беглеца и долго его оберегают и прячут.
Единственный вид литературы — фантастика.
Контора по прокату машин времени. Воскресные прогулки в недалекое будущее. Только с экскурсоводом. (Гигантский блеф?)
Управляет чудовищная машина, давно уже вышедшая из подчинения, и ее жрецы ни черта не могут, не знают, как ее остановить и чем все это кончится.
Великий чрезвычайно популярный поэт — в жутком одиночестве.
Люди стыдятся обнаружить способности и найти что-нибудь новое. Это считается дурным тоном, чем-то вроде пьянства на людях.
Был великий ученый, который все это предсказал, и так оно и вышло.
Второй список — рукописный перечень имен для романа. Перечень этот интересен тем, что многие имена и названия здесь же, на странице, правятся (изменяются одна-две буквы), а справа от списка перечислены гласные (а, и, у, е, о), причем буква «у» подчеркнута (именно так было решено придать особенность большинству имен персонажей мира Саракша — окончание на «у»: Нолу, Варибобу, Грамену и др.).
Ренади, Одри, Фишта
Гоби, Тоот, Ноли
Масарош, Ясан, Варибобу
Байёр, Барток, Матранга
Фельдеш, Сенди, Де Рада
Манди, Ауэр, Зеф
Хонт, Задор, Серембе
Гай, Фанк, Грамено
Гаал, Конница, Чачи
Мемо, Идоя, Зогу
Мего, Масарак, Колицу
Шефкет, Зартак, Нолу
Мусараш, Чичак, Серембеш[72]
«Массарош» — вставлена буква «к»: «массарокш»; «Манди» изменено на «Панди»; «Барток» — на «Вахту»; «Чачи» — на «Чачу».
Сам же черновик ОО несколько похож на черновик ГЛ: такая же густая рукописная правка поверх напечатанного, добавки текста на отдельных страницах. И точно так же, как и о черновике ГЛ, можно сказать, что имеются как бы два черновика: первый — напечатанный, второй — учитывающий рукописную правку. Все это — еще черновики, даже правленый текст еще значительно отличается от опубликованного. Кое-какие заметки на полях так и не были Авторами использованы, к примеру, при описании помещения комендатуры была заметка: «По стенам — портреты беглых преступников»; во время первого путешествия Максима по городу, когда он старается слиться с массами и поступать так же, как и они: «Вместе со всеми кричит во время экстаза». Позже, когда описывается появление Максима в среде гвардейцев: «Отношение Мака к друзьям-солдатам. Пугает и импонирует сосредоточенная ненависть + любовь к строю, добродушие, простодушие, доверчивость».
Первый вариант рукописи не имел разбиения на части («Робинзон», «Гвардеец», «Террорист», «Каторжник», «Землянин»), главы шли непрерывно. Там же некоторые географические координаты были другие: вместо запада — север, вместо востока — юг. К примеру, направление реки Голубая Змея: не с востока на запад, а с юга на север. На востоке, а не на юге первоначально была радиоактивная пустыня. О дикарях-выродках на востоке Гай в первом черновике говорил как об одичавшем потомстве пораженных радиацией жителей тех мест, во втором — уцелевших жителей исчезнувших после войны стран.
Много в рукописи и измененных позже терминов. Бригада ранее называлась корпусом, бригадир — командиром полка, а кандидат в рядовые Боевой Гвардии именовался кадетом. Обращения «господин» («господин лейтенант», «господин ротмистр») в рукописи не было. Карцер в рукописи назывался гауптвахтой. Подпольные группы, в одной из которых участвует Максим, именуются ячейками. Псевдоспрут, у которого Максим отнимал экспресс-лабораторию, назывался псевдокальмаром. В начале черновика «сочное словечко» — не «массаракш», а «массарокш».[73] Голованы, которых в ОО называли «упырями», в первом рукописном варианте называются «лемурами».
Вывозит Максим из Департамента специальных исследований бомбу под видом не рефрактометра РЛ-7, как в изданиях, а генератора СБ-7.
Присутствуют в рукописи и другие названия и имена. Канал Новой Жизни назывался в ранней рукописи каналом Высших Радостей, а в ранних книжных изданиях — Имперским каналом. Пандея в первом черновике называлась Парабайей (позже — Пандейей), Хонти — Конти, Хонтийская Уния — Хонтийским Союзом.
Дога, один из сослуживцев Гая, в рукописи назывался Зогу. Фанк в рукописи имеет имя Фанг. «Профессора» в телецентре (Департаменте Пропаганды) звали не Мегу, а Мего, Нолу Максим называет в рукописи не Рыбой, а стюардессой, а ассистента — не Торшер, а Интеграл. Древнего царя горцев Заремчичакбешмусарайи в первом варианте рукописи называли Серемчичакбешмусайи, а во втором — Зеремчичакбешмусарайи. Капрал Серембеш в первом варианте рукописи назывался Зембеш. Орди Тадер — в рукописи Орди Тадор. Определение Мемо Грамену, первоначально данное Авторами как «толстяк», «толстый», позже правится на более удачное: «грузный».
Много было в рукописи и подробностей, позже Авторами убранных.
В самом начале, когда Максим рассуждает о метеоритной атаке в атмосфере и вероятности событий, он добавляет: «Ведь заболел же Олег чесоткой в прошлом году… Во всяком случае, это было довольно интересно. Можно только пожалеть, что такого рода происшествия случаются редко. Откуда пошло это мнение, будто работать в ГСП так уж интересно?..»
Описание взрыва космического корабля описывалось подробнее: «Яркая голубая вспышка озарила все вокруг, словно молния ударила в обрыв над головой, и сейчас же наверху загрохотало, зашипело, затрещало огненным треском. Максим вскочил. По обрыву сыпалась сухая земля, что-то с опасным визгом пронеслось в небе и упало посередине реки, подняв фонтан брызг вперемешку с белым паром. Потом все стихло. Максим торопливо побежал вверх по обрыву. Наверху шипело и потрескивало, пахнуло горячей гарью».
Несколько отличались и мысли Максима после взрыва корабля:
Попался, думал он. Вот так попался… Аккумуляторы взорвались, не иначе. Неужели там что-нибудь закоротило? А киберпилот куда смотрел? Дурачок обидчивый, куда же ты смотрел? Впрочем, нет, ты же был выключен. Авторемонт был включен, и экспресс-лаборатория. Совершенно непонятно. И неважно. Теперь все это неважно, а важно то, что начинается настоящая робинзонада. Недетские игры. Не веселое развлечение. А по-настоящему — голый человек на неизвестной планете. Робинзон на обитаемом острове. Надо же: ничего у меня нет — шорты без карманов и кеды, и никто в точности не знает, где я, а если бы даже и знали — то ведь это же все-таки не остров… Он прислушался к себе. Страха не было. И отчаяния не было. Ничего такого описанного в книгах не было. Было любопытство: как-то ты теперь вывернешься? Было даже удовлетворение: вот теперь и руки-ноги пригодятся, хотя голова, пожалуй, по-прежнему нужнее. И было какое-то странное незнакомое ощущение — полноты ответственности.
В первом варианте рукописи в начале путешествия Максима, где описывался окружающий его мир, была вставка: «…он шел все время вверх, в гору, но подъема не чувствовалось, ему казалось даже, что он спускается…» Во втором варианте это было вычеркнуто, но вписано другое: «…он шел, все еще думая, куда идет, все еще прислушиваясь к себе, внимательно и настороженно обшаривая закоулки своей души, готовый беспощадно задавить все, что ему может теперь помешать: страх, отчаяние, тоску, истерику…» Затем вычеркнуто и это. А чуть позже вписано: «Его потянуло вернуться, посмотреть в последний раз, попрощаться, но он тут же перехватил этот сентиментальный порыв и ядовито высмеял себя».
72
Совсем недавно, в конце прошлого года, я связался с Евгением Витковским, он держит сайт переводчиков, составитель антологий стихотворных, да еще и писатель-фантаст (на Украине, кстати, издавался, в основном). Так он, узнав мои интересы, тут же разразился таким вот мемуаром: «Кстати, по поводу цитатника и братьев Стругацких: в свое время я привел в ужас Аркадия Натановича вопросом: „Почему у героев „Обитаемого острова“ фамилии албанских писателей?“ Он ответил, что был убежден — до этого никто никогда не докопается. Если этот факт так и канул в неизвестность, возьмите первый том Краткой литературной энциклопедии, откройте статью „Албанская литература“… и хорошо держитесь за стул». — В. Курильский.
73
Венгерский вождь Матьяш Ракоши оставил по себе на некоторое время в русском языке междометное выражение «матиас ракоши» (такова была раньше транскрипция его имени). Мне (и не только мне) всегда казалось, что слово «массаракш» — подправленная форма этого выражения. Однако это, судя по всему, не так… — В. Д.