— Тебя! — сказал Михаил Антонович сорвавшимся голосом. — Я прямо ушам не поверил. Генеральный инспектор МУКСа прикрывает все эти безобразия, мало того, возит с собой по обсерваториям каких-то таинственных любимцев, чтобы их там пристроить! Набил все обсерватории в космосе своими протеже-недоучками и своими ставленниками, вроде Шершня! Этого я уже не выдержал. Я возмутился! Я ему сказал: „Извините, — говорю, — голубчик, извольте отдавать отчет в своих словах! Как вам не стыдно“, — говорю.
Михаил Антонович снова перевел дух и замолчал. Быков снова стал расхаживать по кают-компании.
— Так, — сказал Юрковский ровным голосом. — Чем же ваша беседа кончилась?
Михаил Антонович смущенно задвигался на диване.
— Ты знаешь, Володенька, — сказал он. — Базанов произвел на меня гадкое впечатление. Но разговор кончился как-то странно. Может быть, если бы не эти последние слова, я бы не стал тебе рассказывать. Я его спросил: „Петя, — спрашиваю, — а зачем вы мне все это рассказываете?“ Он вдруг как-то странно осекся, как-то странно на меня посмотрел и как-то странно сказал: „Может быть, — говорит, — Михаил Антонович, вы это еще кому-нибудь расскажете?“ И пошел из библиотеки. Мне вдруг его стало так жалко, так жалко. Я кричу: „Петя!“ А он не обернулся и вышел.
Михаил Антонович помолчал.
— И все-таки Базанов гадкий человек. Я бы на твоем месте, Володенька, сделал выводы.
Юрковский сидел, опустив глаза. Все молчали.
— Да, — сказал наконец Юрковский ржавым голосом. — Базанов — гадкий человек. Петр Базанов — отвратительный склочник. Мерзкая личность Петр Базанов — лучший студент своего курса, любимец всего выпуска, человек, который никогда не врал.
Последнего абзаца в более позднем варианте уже нет.
— Ну хорошо, — сказал Юрковский, не поднимая глаз. — Спасибо, Михаил. Придется принять меры. Видимо, Базанова придется убрать.)
Михаил Антонович ошарашенно глядел на него. Быков сказал:
— Хорошо живут у тебя на базах, генеральный инспектор. Дружно живут.
— Давайте я пойду, поговорю с ребятами, — тихо предложил Жилин.
В коридоре послышался стук магнитных подков.
— Не надо, — сказал Юрковский. — С ребятами говорил Юра.
В более позднем варианте Юрковский уже не ждет Юру, что бы узнать, что творится на станции:
Жилин спросил тихо:
— А где Юра?
— Да, — сказал Быков. — Где стажер, Михаил?
Михаил Антонович растерянно поглядел на него.
— Он… там… в обсерватории. Он разве не вернулся? Странно… Значит, он еще там…
— С астрономами заболтался, вероятно, — решил Быков. — Что ж, пора, пожалуй, обедать. Ты обедаешь с нами, Владимир?
— Нет, — сказал Юрковский и поднялся. — Я совсем забыл.
Шершень опять приглашал нас всех на обед. Прошу собираться.
И в этот момент в коридоре послышался стук магнитных подков.)
Все посмотрели на него.
— Как это понимать? — сказал Быков.
— Сейчас увидишь, — сказал Юрковский.
Дверь распахнулась, и в кают-компанию влетел Юра. Быков поймал его за плечо и поставил на пол. Юра вырвался от него.
— Ваня! — закричал он отчаянно. Глаза у него были совершенно круглые. — Владимир Сергеевич! Немедленно пойдемте на обсерваторию! Сейчас же! Нельзя терять ни минуты!
— Тихо, тихо, кадет, — сказал Юрковский.
— Ты говорил с Базановым? — спросил Быков.
— С каким Базановым? — закричал Юра. — Я говорил с девушкой! Понимаете? Надо ее немедленно спасать! Она там умрет! Тут любой умрет! В этом притоне! Куда вы смотрите, Владимир Сергеевич? Это же застенок! Вы понимаете, она плачет!
— Плачет? — сказал Юрковский. — Значит, это Зина Шатрова.
— Да, Зина, — сказал Юра. — Откуда вы знаете?
— Я сообразил, — медленно сказал Юрковский. — Если плачет, значит это Зина Шатрова, которую в Институте никогда никто не видел хмурой, у которой каждое третье слово было шуткой. Только она может здесь плакать.
— Так что же вы сидите? — закричал Юра.
— Молчать, стажер, — жестко сказал Быков. Он повернулся к Юрковскому: — Пойдем?
— Пойдем, — сказал Юрковский. Он достал из кармана радиофон и морщась набрал какой-то номер. — Шершень? — сказал он. — Это Юрковский. Соберите астрономов в свой кабинет. Я сейчас буду у вас.
В более позднем варианте речь о Зине уже не идет. Юра рассказывает о дальнейших происшествиях:
— Я дрался, — хмуро ответил Юра.
— Господи! С кем?
— Сначала я дрался со Свирским…
— Ну?
— Затем, пока Свирский отлеживался, я разговаривал с Авериным.