ГРОМОВ. Это твой инженер из Антарктики?
КРАЮХИН. Да.
ГРОМОВ. А тебя не смущает все-таки его возраст, Николай Захарович?
КРАЮХИН. Двадцать пять лет? Если мне не изменяет память, мы с тобой ходили в первый рейс двадцати лет…
ГРОМОВ (уточняет). Двадцати двух!
КРАЮХИН. А у этого хлопца за плечами уже пять лет Антарктиды и спасение французской экспедиции!
ЛЯХОВ (усмехаясь). Французы прозвали его Стальным Капитаном.
ГРОМОВ. Хорошо, хорошо, я ведь не против.
КРАЮХИН (нажимает кнопку на краю стола и говорит в микрофон). Попросите ко мне товарища Быкова.
Дверь открывается. В кабинет неторопливо входит высокий молодой человек атлетического телосложения, в белом спортивном костюме. Он останавливается у порога и негромко здоровается:
— Здравствуйте, товарищи!
КРАЮХИН. Здравствуйте, Алексей Петрович. Садитесь, пожалуйста. Вот сюда, поближе…
Быков садится. Все внимательно рассматривают его.
КРАЮХИН (мягко). Вы не изменили вашего решения? Плутон вас не пугает?
БЫКОВ. Нет.
ГОЛОВИН (хмуро). И вы не побежите в последний момент освобождаться по семейным обстоятельствам? Или по состоянию здоровья?
Ляхов и Громов засмеялись.
БЫКОВ (вполне серьезно). Нет, не побегу. Почему вы так думаете?
ГРОМОВ (ласково). За последние четверть века, товарищ Быков, нам приходилось видеть всякое. Космос дело не шуточное.
КРАЮХИН. Вы командир вездехода. Судьба экспедиции во многом будет зависеть от вас.
БЫКОВ (по-прежнему серьезно). Нет, нет. Я взвесил все.
Я не раздумывал. И если вы не изменили вашего решения, я готов!
Краюхин переглядывается с членами комитета.
КРАЮХИН. Ваше мнение, товарищи?
ГОЛОВИН (ворчливо). Утвердить. Посмотрим.
ГРОМОВ и ЛЯХОВ (в один голос). Согласны.
КРАЮХИН (официально). Государственный Комитет утверждает товарища Быкова Алексея Петровича инженер — водителем и химиком комплексной экспедиции к Плутону.
Все поднимаются. Члены Комитета молча пожимают руку Быкову.
ГОЛОВИН (со вздохом, вполголоса). Ох, счастливец!
ГРОМОВ (хлопает его по плечу и смеется). Нечего завидовать, старый ворчун! Мы с тобой свое отлетали. Эстафета у молодежи.
КРАЮХИН (кладёт руку на плечо Быкова). Они правы, Алексей Петрович. И когда завидуют, и когда говорят, что эстафета у молодежи. Пожалуй, никогда еще перед космонавтами не стояла такая ответственная и тяжелая задача. В дни нашей молодости мы и мечтать не смели о таком рывке к границам Солнечной системы…
ГОЛОВИН (мрачно). Еще бы… Шесть миллиардов километров за сто суток!..
В дверях появляется секретарь:
— Николай Захарович, ваш стратоплан на старте.
КРАЮХИН (весело и энергично). Полетели, Алексей Петрович!
Глаза Быкова округляются.
БЫКОВ. На Плутон?
Все смеются.
КРАЮХИН. Ну нет, не так скоро. Пока поработаем на Земле.
Есть такой ракетодром, „СЕДЬМОЙ ПОЛИГОН“. Слыхали?
Стратоплан вертикального взлета уносится в синее безоблачное небо. В кабине, полулежа в креслах, беседуют Краюхин и Быков.
КРАЮХИН. Полстолетия космонавты всего мира смотре ли на Плутон, как лиса на виноград.
— БЫКОВ (улыбаясь). Видит око, да зуб неймет.
КРАЮХИН. Вот именно. Каждому мечталось преодолеть чудовищную пропасть пространства, первому водрузить знамя своей родины на этой последней, крайней планете Солнечной системы.
БЫКОВ. Я недавно подсчитал, что на нынешних ракетах при инерционном полете такое путешествие заняло бы больше столетия…
КРАЮХИН. Значительно больше. Нет, нынешние ракеты для этого не годятся. Проблема была решена только тогда, когда советские космонавты получили в свои руки новое, небывалое орудие исследования Космоса — фотонный планетолет.
БЫКОВ. „СКИФ“?
КРАЮХИН. Да, „СКИФ“. В нем сконцентрировалась вся мощь советской науки и техники. Мы строили его более двадцати лет. И вот два года назад он покинул лунные доки и отправился в пробный рейс к Плутону.
БЫКОВ (усмехаясь). Пробный рейс в шесть миллиардов километров!
КРАЮХИН. А как вы думаете? Такую фантастическую машину можно испытывать только на фантастических дистанции.
На девяносто третьи сутки „СКИФ“ вышел на орбиту вокруг Плутона.
БЫКОВ. Я представляю себе, как ликовал экипаж!
КРАЮХИН. Да нет, они даже обрадоваться не успели…
БЫКОВ. Почему?
КРАЮХИН. То, что они увидели на Плутоне, просто ошеломило их. Плутон оказался необычайной планетой. Вместо сугробов замерзшего газа — бешеная раскаленная атмосфера.