Юрковский и Дауге, Быков и Крутиков. Богдан Спицын и отец. Страшный и прекрасный, с детства знакомый рассказ о страданиях, о потерях, о победе. Имена, прочно связанные с памятью об отце, имена людей, которые бросили к ногам человечества грозную планету. Люди, которые нашли в черных песках Венеры Урановую Голконду — след удара метеорита из антивещества, богатейший источник активных руд. Разве я могу не помнить этих людей? Да, это очень удачное совпадение… если это действительно только совпадение.
Николай сказал:
— Дядя Леша, ведь это ваша работа?
— Э-э… Что ты имеешь в виду?
— То, что меня откомандировали к вам.
— Моя работа? — Алексей Петрович уставился на Николая честными круглыми глазами. — Что ты, Коля! Я и понятия не имел, пока мне не позвонили из третьего отдела. А ты что, недоволен тем, что тебя откомандировали ко мне?
Николай махнул рукой и отвернулся.
— Ладно, — сказал Алексей Петрович. — Хватит болтать, товарищи борт-инженеры. Наш ионолет стартует в четырнадцать тридцать, и у нас есть еще… — Он поглядел на часы. — У нас остается еще пропасть времени, четверть суток. Придвигайтесь к столу, вынимайте ваши записные книжки, и мы посмотрим, как вы разбираетесь в контрольной системе фотонного привода.
И началось избиение.
Позже Стругацкие переработали эту главу, где-то что-то изменив или добавив, где-то усиливая или убирая акценты. Ниже — второй вариант этой же главы.
Они сидели в коридоре на подоконнике. Коля Ермаков болтал ногами, а Жилин, вывернув шею, глядел за окно в парк, где на волейбольной площадке прыгали у сетки незнакомые ребята, по-видимому первокурсники, и девчонки с факультета Дистанционного Управления. Ермаков, подсунув под себя руки, смотрел на дверь напротив. На двери была дощечка с надписью: „Высшая Школа Космогации. Заместитель начальника Школы Чэнь Кунь“.
— Хорошо играют, — сказал Жилин басом.
— Мальки, — сказал Коля Ермаков, не оборачиваясь.
— Вон тот, четвертый номер, у него отличный пас.
Коля передернул плечами. У него тоже был отличный пас, но он не обернулся. Жилин посмотрел на него и сказал:
— А ты не волнуйся, Николай.
— Я не волнуюсь.
— Ты волнуешься, Николай, — сказал Жилин. — И по-моему, зря. Тут все в порядке.
— А я и не говорю, что не в порядке. Просто Чэнь даст нам распределение.
— Почему это он даст тебе распределение на месяц раньше, чем другим?
— И тебе тоже. Я чувствую. Понимаешь? У меня предчувствие.
— Предчувствие, — сказал Жилин. — Джузеппе Бальзаме А ты не предчувствуешь, куда нас распределят?
— На лунную трассу, — сказал Коля. — Стажерами.
— Девица Ленорман, — сказал Жилин. — Граф Калиостро.
Откуда у тебя это предчувствие?
Слева в конце коридора появился паренек в рабочем комбинезоне. Он приближался неторопливо и вел пальцем по стене. Лицо у него было задумчивое. Он подошел к двери, посмотрел на дощечку, потом повернулся и сказал: „Здравствуйте“.
Голос у него был печальный.
— Здравствуй, Григорий, — сказал Жилин снисходительно.
Ермаков кивнул.
— Вы на очереди? — спросил Григорий печально.
— Да, — сказал Жилин.
Паренек подошел к ним и тоже сел на подоконник. Это был Григорий Быстрое, староста третьего курса.
— Что случилось, староста? — осведомился Жилин.
— Кто-то устроил штуку с Копыловым, — сказал Григорий.
— Какую штуку? — спросил Коля Ермаков с интересом.
Валя Копылов славился своей привязанностью к вычислительной технике. Недавно в Школе установили очень хороший электронный вычислитель ЛИАНТО, и Валя проводил возле него дни, и проводил бы и ночи, но по ночам на ЛИАНТО велись вычисления для дипломантов, и Валю прогоняли вон.
— Кто-то из наших запрограммировал любовное послание, — сказал Григорий уныло. — Теперь ЛИАНТО выдает на последнем цикле: „Без Валентина жизнь не та, люблю, привет от Лианта“. В простом буквенном коде.
— Отвратительные стихи, — сказал Коля.
Жилин грустно хохотнул и сказал нежно:
— Вот паршивцы.
— Плохие стихи, — сказал Коля, укоризненно качая головой.
— Что ты мне это говоришь? — сказал Григорий Быстров.
— Ты этим дуракам скажи. А теперь меня вызвал Чэнь.
— Староста, — сказал Коля. — Ты никуда не годный староста. Твои курсанты пишут отвратительные стихи, и на месте Чэня я задал бы тебе за это основательную взбучку.
Дверь приоткрылась, и высунулась голова дежурного.
— Жилин, Ермаков, товарищ Чэнь вас вызывает.
Коля спрыгнул на пол.
— Пошли, — сказал он. Он был немного бледен. Жилин двинулся следом, подталкивая его в спину чугунным пальцем.
Заместитель начальника Школы Высшей Космогации Чэнь Кунь, слывший среди межпланетников под прозвищем „Железный Чэнь“, говорил, как всегда, тихо, почти ласково, глядя на выпускников большими темными глазами. Ему было за пятьдесят,[38] но он казался совсем молодым в узкой синей куртке с отложным воротником. Он был бы очень красив, если бы не мертвые серо-розовые пятна на лбу и на правой щеке — следы давнего лучевого удара.
— На днях выпускники будут распущены на отдых, — сказал Чэнь Кунь. — Каждому выпускнику следует месячный отдых. За этот месяц Совет Школы готовит распределение. Но я взял на себя смелость предложить вам двоим отказаться от отдыха.
Ермаков покосился на Жилина. Жилин внимательно слушал, уставив большой нос в сторону заместителя начальника.
— Сегодня звонил председатель ГКМПС товарищ Краюхин, — „Железный Чэнь“ медленно склонил и затем вскинул голову. — Он просил Школу срочно откомандировать в распоряжение третьего отдела Комитета двух сменных борт-инженеров. Вам известно, что третий отдел занимается главным образом грузопассажирской связью в системе исследовательских станций и экспедиций района Юпитера. Вам известно, что трансмарсианские рейсы до сих пор считаются наиболее сложными. Вам известно также, что молодые межпланетники назначаются в трансмарсианские рейсы только в особых случаях. Мне представляется, что вы двое как раз и есть такой особый случай, и я взял на себя смелость назвать товарищу Краюхину ваши кандидатуры.
Коля опять поглядел на Жилина. Жилин радостно кивал большим носом.
— Я должен был предвидеть, — сказал Чэнь Кунь, — что на предстоящий месяц отдыха у вас, товарищ Жилин, и у вас, Ермаков, могли оказаться какие-либо планы личного порядка. Но сейчас вам представляется редкий для выпускника случай начать работу сразу в максимально сложных и максимально интересных условиях. Именно поэтому я позволил себе не усомниться в вашем согласии и, не уведомив вас предварительно, назвать ваши имена в разговоре с товарищем Краюхиным.
— Се-се Чэнь-тунчжи, — сказал Жилин, широко улыбаясь.
— Спасибо, товарищ Чэнь, — сказал Ермаков.
Чэнь Кунь сказал:
— Есть еще одно обстоятельство, которое укрепило меня в моей уверенности. Я считаю возможным теперь же уведомить вас, что вы будете назначены сменными борт-инженерами на „Тахмасиб“, фотонный рейсовый планетолет типа „Хиус-9“.
Вашим командиром будет прославленный межпланетник Алексей Петрович Быков, вашим старшим штурманом будет превосходный космогатор Михаил Антонович Крутиков. В их руках вы пройдете первоклассную практическую школу, и я весьма рад за вас обоих.
Чэнь Кунь встал. Жилин и Ермаков тоже встали.
— Я думаю, лучше всего будет, если вы отправитесь сегодня вечерним воздушным поездом. В Москве вас не задержат. Командир „Тахмасиба“ ждет вас на ракетодроме Мирза-Чарле.
„Тахмасиб“ швартуется на Спу-17 и стартует через месяц.
„Железный Чэнь“ протянул им руку и сказал:
— Удачи и спокойной плазмы.
Когда они вышли в коридор, Григорий Быстрое, староста, все еще сидел на подоконнике.
— Ну как? — спросил он, сползая на пол.
38
В первом варианте ему было около сорока. Во времена написания этих текстов старшему из Авторов было примерно 35, поэтому „за пятьдесят“ казалось, наверно, глубокой старостью. — В. Д.]