— В чем же? — это спросил Андерсен.
— Выяснилось, что помимо основного источника активности — Урановой Голконды — которая, кстати сказать, теперь полностью блокирована и обезврежена — существуют и еще так называемые паразитные очаги. Их три. Один у южного полюса…
— Вы хотите сказать, — перебил Каспаро, — что проект был начат исполнением без достаточной проверки исходных данных?
— Да кто мог подумать? — вскричал сердито толстяк, — Ведь и до сих пор существует… господствует в планетографии мнение, что Голконда — это явление уникальное на Венере, в Солнечной системе, во Вселенной, наконец…
— Так. А почему пропадет весь затраченный труд, если сейчас приостановить работы?
— Боже мой, но это же ясно! Газовая дезактивация — сложнейшее дело! Чтобы как-то блокировать и обезвредить одну только Голконду, нам понадобилось восемь лет. А оказывается, что работают еще три таких же источника, в сумме по крайней мере в полтора раза мощнее Голконды! Если приостановить работы и держать в послушании только Голконду, через год атмосфера Венеры будет такой же загаженной, как во времена Краюхина! А что уж говорить о миллиардах тонн кислорода…
Толстяк махнул рукой и замолк.
— Так. Ясно, — сказал Каспаро. Он казался совершенно спокойным и даже опять потянулся через стол за яблоком, но было видно, как трясется его рука.
— В Президиум поступила объяснительная записка, — сказал Говорков.
— Чья?
— Руководства проекта, конечно. У них есть одно позитивное предложение. Зачитываю… Впрочем, просто перескажу.
— Да, объяснения потребуются теперь в другом месте,[45] — сказала Марта.
— Вот что они предлагают. Подключить к проекту „Венера — Марс“ до пятидесяти процентов экономических мощностей Планеты…
— Ого! — это Андерсен.
— Свернуть работы на Марсе и перебросить все средства и всех людей оттуда на Венеру…
— Это уже что-то…
— …обратиться ко всем… подчеркнуто, ко всем инженерно-техническим работникам, ко всем работникам межпланетного и особенно звездолетного транспорта, ко всем научным работникам с призывом включиться в проект. Вот все.
Говорков закрыл блокнот и обвел членов Президиума спокойным взглядом. Снова воцарилось молчание. Потом с ветки упала крупная налитая антоновка и стукнулась о доски стола.
Все машинально уставились на нее и проследили, как она прокатилась по столу, задержалась на краю, покачалась и замерла.
— Страшно подумать, — пробормотал Нортон. — Половину экономической мощи… по крайней мере полмиллиарда лучших специалистов…
Каспаро взял упавшее яблоко, вытер его об рукав и яростно, так, что сок брызнул во все стороны, закусил его.
— А ты как думаешь, Виктор? — спросила Яйла.
— Нет уж, сначала вы мне скажите, что вы думаете.
— Не упрямься, старик, — сердито сказала Марта. — Мы же видим, что ты уже принял какое-то решение.
— Принял.
— Вот и выкладывай. А мы уж тогда будем рвать тебя на кусочки.
Говорков невесело засмеялся и шибко почесал лоб.
— Вот этого я и боюсь. Мне сначала хотелось бы знать, есть ли у меня единомышленники…
— Может быть, временно свернуть работы на Венере и провести дополнительные исследования? — робко предложила Яйла.
— Это невозможно, — не утерпел толстяк-консультант.
— Почему невозможно? — с деланным удивлением осведомился Говорков.
Толстяк раскрыл рот, набрал в грудь побольше воздуха, но его опередил Каспаро:
— Да ясно же — почему! Двести миллионов замечательных ребят и девчонок трудились там восемь лет… Да пятьдесят лет готовились к этому… Да что пятьдесят лет — всю историю свою мы готовились к переделке других миров! А вы — свернуть работы!
— Вот именно, — сказал Андерсен.
— Мальчишки-школьники бредят этим проектом, бегут на Венеру и на Марс, как бегали когда-то на Северный полюс и в америку, поколениям людей этот проект озарял жизнь… Да нет, это чепуха, к такой рекомендации Совет и прислушиваться не станет. Нас просто разгонят за такое предложение.
— И будут правы, — добавила Марта. — Я лично никогда не видела особой практической необходимости в этом проекте, но…
— Вот то-то что „но“! Таких как ты, которых заботит только богатырское здоровье и безопасность населения, сейчас мало и становится все меньше.
— Они вымирают? — с любопытством спросил Говорков.
— Они меняют взгляды, — отпарировал Каспаро. — Времена, когда людям нужна была только сытость и бычачье здоровье…
— Сейчас говорят „здоров, как кашалот“, — заметил Нортон, не поднимая головы от счетной машинки.
— …Эти времена далеко позади. Теперь все живут мечтами — большими и маленькими, и эти большие и маленькие мечты — о больших делах. „Практическая необходимость“!
Если на то пошло, у нас нет сейчас — и никогда больше не будет — практической необходимости ни в чем. Хлеб? Пожалуйста. Мясо? Ради бога! Кров? Только дай команду. Так что же, это конец?
Марта сморщилась и замахала руками.
— Ну пошел, пошел… Нельзя же так, Форто. Кому ты это говоришь?
— Тебе, тебе! Проект „Венера — Марс“ — это и есть первоочередная практическая необходимость теперь! Осуществление великой мечты!
Юй Си-тан сказал:
— Бесцельный разговор. Совершенно очевидно, что никто, кроме разве что ничтожного меньшинства, не поддержит предложения свернуть проект, И мы спорим напрасно. Надо говорить о том, какими средствами можно спасти проект.
— Золотые слова, — сказал Говорков.
— Так что ты предлагаешь?
— Вот, — сказал Говорков и опять раскрыл блокнот. — Слушайте. „Рекомендовать Экономическому Совету Мира в кратчайший срок привести работу действующих предприятий в соответствие с потребностями… скажем, с новыми потребностями… — он пометил карандашом, — с новыми потребностями проекта „Венера — Марс“. Рекомендовать Совету Космогации передать все имеющиеся сейчас в наличии, а также построенные межпланетные и звездолетные транспортные средства в распоряжение проекта „Венера — Марс“. Рекомендовать Мировой Академии Наук немедленно перестроить работу таким образом, чтобы все научно-исследовательские учреждения и организации обслуживали проект „Венера — Марс“ и содействовали максимально его скорейшей реализации“. Так?
— Так, — сказала Марта. — Начать и кончить. Все в порядке.
— Как это будет выглядеть практически…
— Погодите, — сказал Нортон. — Я вот здесь произвел некоторые подсчеты.
— Послушаем, — сказала Марта. — Только имей в виду, что ни одного предприятия, ни одной новостройки, работающей для здравоохранения и для детей…
— Разумеется, я с самого начала исключил это. Выходит так.
Если мы сократим на семьдесят процентов все научно-исследовательские работы, не имеющие отношения к проекту и к здравоохранению, если переведем восемь десятых межпланетного флота на проект, если нам удастся направить в проект хотя бы три четверти молодежи, достигшей совершеннолетия в этом году, тогда можно будет считать, что Планета выполнила свои обязательства перед проектом. Остальное дело за учеными и за руководством.
— Кстати, о руководстве. — Каспаро опять пристально поглядел на Коллигана. — Все руководство проекта сменить. Разрешить им работать только с машинами.
— Принято, я думаю? — спросил Говорков.
— Принято, — сказала Яйла.
Коллиган опустил голову. Ему было стыдно.
— Отлично, — сказал Говорков. Он достал из-под ворота рубашки плоский круглый ящичек, висящий на шнуре. — Центральная Информационного центра. Здесь Председатель Президиума Говорков. Экстренный созыв Совета Экономики завтра в десять утра по Пулкову в московском Дворце.
Он снова опустил ящичек радиофона за ворот и потянулся к тарелке с вишнями.
— Консультантам прибыть тоже, — сказал он. — Будете завтра выступать перед Советом — просите и резерв побольше. На всякие непредвиденные обстоятельства.
45
Объясняться будете в Академии Горя и Радости, то-ва-рищ экономист. Десять лет Острова Забвения без права переписки! — В. Д.