По оценке американского ученого Э. Лора, депортации затронули около миллиона человек, среди которых половину составили евреи, а еще треть — немцы. На наш взгляд, следует говорить не только о депортированных, но и об «эвакуированных» в глубь империи жителях западных российских губерний. Это — коренное население Галиции, Литвы и Польши. Тогда цифра повысится до нескольких миллионов человек, от 2 700 000 до минимум 4 000 000. Обычно называется цифра в не менее чем пять миллионов беженцев. Потому что положение «эвакуированных» практически ничем не отличалось от положения «депортированных», несмотря на различия в правовом статусе.
Также следует отметить, что П. Полян неправ. Данная политика Ставки была вызвана не какими-то теоретическими разработками «географии неблагонадежности» или жаждой проведения «этнических чисток», а самой что ни на есть обычной гражданской трусостью за непрестанные поражения на театре войны. При чем здесь теория, если жизнь выдвигала свои условия? Конечно, воспользоваться прошлыми теоретическими наработками было можно, но главная причина гуманитарной катастрофы 1915 года не в этом. Ставка опиралась на темы «немецкого» или «еврейского» заговора в качестве шпиономании для обеспечения алиби своей военно-стратегической бездарности.
Не будь поражений, не было бы и депортаций с так называемой эвакуацией — дело ограничилось бы шпиономанией, что, правда, также не есть хорошо. И еще — начавшейся борьбой различных группировок за власть, в которой «вторые эшелоны» борьбы вроде великого князя Николая Николаевича и генерала Сухомлинова действовали в интересах «первых эшелонов» — царизма, олицетворяемого императором Николаем II как принципа государственной системы и либерально-буржуазной оппозиции. Российская традиционная монархия рассматривала всех своих подданных как именно подданных, и воинствующий национализм любого оттенка (от черносотенства до сионизма) был столь же опасен для традиционной монархии, как и революция.
Очевидно, что великий князь Николай Николаевич ни в коей мере не пользовался националистическим черносотенством в том крайнем выражении, что существовало в определенных кругах Российской империи начала двадцатого столетия. Приписывать антисемитские и крайние националистические настроения высшему руководству страны неправомерно и неверно по самой своей сути. Такие деятели, как начальник Штаба Верховного главнокомандующего ген. Н. Н. Янушкевич, и до войны высказывавший предложения антисемитского свойства, были исключениями. Но именно потому на него-то и спешили свалить всю ответственность современники. До сих пор за генералом Янушкевичем сохранились ярлыки «одного из самых фанатичных в России антисемитов», «был известен своей патологической юдофобией».[438] Тем, кто делает упор на янушкевичах, почему бы объективности ради не рассмотреть позицию таких высших генералов, как, например, М. В. Алексеев? К сожалению, как это видно и на выводах П. Поляна, результаты подвигаются под заранее подготовленную схему.