Возвращаясь как-то из очередной командировки, мы сидели с Директором в маленьком привокзальном буфете, ожидая прибытия поезда.
– Знаешь, – обратился я к Директору, размешивая ложечкой сахар в своей чашке кофе. – Никак не могу понять: почему Начальник мне так сразу поверил? Деньги выделил. В работу включил. Он что, ясновидящий?
Директор улыбнулся. Хлебнул чайку. Он не пил кофе. Хитро посмотрел на меня.
– Да-а, Владимир Юрьевич! Ну, знаешь, сегодня я могу тебе это сказать. Ты, конечно, очень открытый и доверчивый человек. В общем – лох, то есть нормальный парень. И проявил себя как надёжный партнёр…
Он посмотрел на часы. До прибытия поезда ещё было достаточно времени.
– Когда ты первый раз пришёл к Начальнику, он уже знал о тебе столько, сколько твоя родная мать не знает.
И самодовольно посмотрел на мою вытянувшуюся от удивления рожу.
– Наши специальные службы предоставили ему необычно пухлое досье на тебя. Кто ты, откуда, чем интересуешься, чем живёшь, и какие доносы на тебя строчили близкие твои знакомые. Я сам не читал, Начальник говорил. Мы же тесно работаем с министерством обороны. Так что сам понимаешь…
Он неторопливо помешал сахар в своей чашке.
– И когда ты пришёл, то вопрос уже был решён. Надо было только вникнуть в суть дела, что я и сделал. А прикол с водкой – тоже проверка: а как ты на алкоголь реагируешь? Так что всё довольно просто.
Я ошарашенно смотрел на Директора. А ведь действительно всё просто. Он продолжал:
– Ты и на моём заводе прошёл ряд проверок. Сам, конечно, этого даже не заметил.
Он засмеялся, наблюдая моё искреннее недоумение.
– У нас есть одно испытание. Проверка человека. К нам приезжают разные люди. Имеют различные рекомендации. И чтобы понять, с кем мы работаем, иногда делаем следующее. Человека приглашаем в отдельную небольшую комнату, сажаем за стол, а на стол кладём чистый белый лист бумаги. На этот лист помещаем бриллиант размером карат или больше и предлагаем ему полюбоваться камнем. А сами внимательно смотрим в глаза посетителю на его реакцию. Поверь, человек раскрывается полностью. Всё его внутреннее состояние как на ладони. Хитрость, лукавство, нажива – ничего нельзя утаить. Вся суть человеческая видна в реакции на алмаз.
Он помолчал.
– Тебя тоже так проверяли, когда ты первый раз к нам приехал.
– И что? – заинтригованно спросил я.
– А ничего. Ты с восторгом попросил оптический микроскоп, чтобы рассмотреть что-то внутри алмаза. Обнаружил некачественную огранку. Долго этому удивлялся. Кстати, главный технолог из-за этого потом чуть выговор не схлопотал. Но в итоге разобрались с огранщиком.
Мы помолчали. Я осмысливал услышанное, а Директор думал о чём-то своём.
– Алмазы – удивительное состояние материи, – задумчиво продолжил он. – Они все разные. Нет ни одного одинакового кристалла. И каждый со своим особым внутренним строением. Как человек со своим внутренним миром. Нет ведь ни одного одинакового человека. Природа очень мудрая дама. Но человеку неизвестно, для чего и как она создала это уникальное состояние углерода. В реакциях, происходящих на Солнце, углерод участвует в качестве катализатора. Я не удивлюсь, если через много миллиардов лет наше Солнце превратиться в алмаз. Это, правда, только фантастическое предположение. И в твоей человеческой структуре ДНК присутствует углерод. Он несёт, по-видимому, какую-то очень важную вселенскую информационную нагрузку.
Он придвинул свой стул ближе к столу, облокотился на стол и таинственно продолжил.
– Представляешь, в атомах углерода может находиться информация обо всей Вселенной! О прошлом и о будущем! Получается, что человек может быть связан с Космосом с помощью каких-нибудь ещё не освоенных, скажем, квантовых информационных, хрональных, лептонных или торсионных полей. Много разных предположений и теорий начинает зарождаться, но где же правильная?! И природный алмаз, поверь, займёт не последнее место в этих исследованиях!
И он многозначительно выставил указательный палец своей правой руки.
Дорогой мой Директор! Тогда в конце прошлого века, сидя в буфете на маленьком вокзале затерянного в просторах необъятной страны городка, где поезда останавливаются всего лишь на одну минуту, мы отдавались безудержной фантазии о роли углерода во Вселенной, о значении алмаза. И кто тогда мог знать, что всего лишь через каких-то пятнадцать лет, но уже в другом веке, будет много статей о торсионных полях, а учёные найдут алмазную звезду и нарекут её тёплым и ласковым женским именем Люси.
– Твоя технология мне симпатична тем, что не производит насилие над алмазом. Не дерёт его, не скалывает. Она волновыми процессами как бы предлагает ему измениться, используя внутреннюю энергию кристалла. А что это за энергия, можно только предполагать. И куда занесёт тебя судьба в изучении этого процесса, одному Богу известно. Хотя и здесь у меня появляются сомнения…