Выбрать главу

Стоит указать на те установки Гуссерля, касающиеся понятия правды, которые возможно было бы использовать, например, при толковании исторической правды. Используя категорию интенцио-нальности (intentio, от in-tendo — «намереваюсь»), указывающую на момент перехода нашего сознания к отдельным объектам, он заново сформулировал в “Logische Untersuchungen” (1900–1901) толкование классической дефиниции истины, концентрируясь на выступающей в ней категории adaequatio. Здесь она должна означать не столько приравнивание разума к вещи, сколько адекватность как своеобразный идеал, желаемое состояние в отношениях между интенцией нашего сознания и объектом, в который «попадает» интенция. Дело в том, что в различных актах познания их объекты различным образом выражены, и также различна степень «наполнения» (охвата) этих объектов направленной на них интенцией[154]. В особенности при внешнем наблюдении вещи проявляются в так называемых видах (нем. Abschattungen), т. е. аспективно, с одной определенной стороны, и потому неадекватно. Те виды, в которых дана определенная вещь, выполняют функцию абсолютно прозрачных познавательно (ре)презентаций вещи через сходство с данной вещью[155]. Область презентации вещи через ее вид может быть выражена в большей или меньшей степени, а ее идеальная целевая граница — это абсолютное, т. е. лишенное каких-либо средств-посредников самоприсутствие (praesentia) вещи, т. е. ее «проявление собственной персоной» (in praesentia esse). Тогда:

«[…]интуитивным репрезентантом является сам предмет, такой, какой он есть сам в себе. Содержание, репрезентующее и репрезентованное, становится здесь идентичными одному и тому же»[156].

Ввиду этой идентичности, формула корреспондентного (классического) определения правды получает новый смысл:

«[…] создано настоящее adaequatio rei et intellectus: предмет точно такой, каким мыслится, на самом деле “дан” либо присутствует»[157].

Если очевидность, в узком смысле слова, это акт «наиболее совершенного синтеза наполнения», то истина является объективным коррелятом, тем, что подчиняется очевидности:

«[.] В качестве коррелята покрывающей идентификации выступает идентичность: абсолютное соответствие, наступающее между тем, что мыслится, и тем, что дано (Gegebenem) как таковое»[158].

Своего применения в исторической науке ждут также определения польского феноменолога Романа Ингардена — приемника Ка-зимежа Твардовского в Университете им. Яна Казимира во Львове. В работе “Das literarische Kunstwerk” 1931, он писал:

«Под “истинностью” в узком смысле этого слова мы понимаем некое определенное отношение между высказыванием, выполняющим функцию суждения, и выбранным по смыслу этого высказывания объективно существующим состоянием вещей»[159].

А в связи с таким определением истинности, на первый план вышел его анализ относительно объективности и объективного состояния вещей. Объективность в узком смысле[160] служит данному объекту, который, помимо многих других качеств, отличается, в том числе, автономией бытия и полной независимостью от познавательных либо эмоциональных переживаний человека как субъекта. В связи с такой характеристикой того, что объективно, Ингарденом рестриктивно была ограничена сфера истинности в узком смысле. Слово «истинный», согласно ему, можно также применять «в связи с функцией воспроизведения, выполняемой в некоторых действиях представленными предметами»[161].

вернуться

154

«[…] из отмечания вещи в общем не следует, что вещь действительно присутствует, но только, что она является как присутствующая, причем проявляются разные степени присутствия». — Husserl E. Badania logiczne. T. 2. Cz. 2. Par. 37. S. 140.

вернуться

155

Способы этой (ре)презентации могут быть разными «в зависимости от того, включает ли презетация проявляющееся во внешнем виде содержание как образ, либо как само представление (облик самого) объекта» // Ibid.

вернуться

156

Husserl E. Badania logiczne. T. 2. Cz. 2. Par. 37. S. 141.

вернуться

157

 Ibid.

вернуться

158

 Ibid. Par. 39. S. 146. В этой работе мы находим еще три различных определения истины: (1) «понимаемая как идея сущность эмпирически случайного акта очевидности, или идея абсолютной адеквации», Par. 39. S. 147; (2) «предмет, переживаемый в действительности в акте предположения, являющийся «идеальным наполнением для интенции и делающий ее истинной; идеальное наполнение специфической познавательной сущности интенции», Ibid; (3) истина как точность (Richtigkeit) интенции, но также и как точность суждения либо как точность «познавательной сущности интенции in specie». — Ibid.

вернуться

159

Ingarden R. O dziele literackim. Badania z pogranicza ontologii, teorii języka i filozofii literatury. Warszawa, 19882, par. 52. S. 378.

вернуться

160

См. Ingarden R. Zagadnienia dotyczące obiektywności // U podstaw teorii poznania, Kraków, 1970. S. 451–490.

вернуться

161

Ingarden R. O dziele literackim. S. 379. На тему истины и истинности см. Idem, Szkice z filozofii literatury. Kraków, 20002. S. 97-174.