3. Подчеркивание своеобразия — отчаяние.
4. Мне так и не довелось узнать правило.
5. Допустим, что зло, которое охватывает тебя полукругом, как бровь — глаз, бездействует от истощения. И в то время, когда ты спишь, оно бодрствует над тобой, не имея возможности продвинуться вперед даже в самом малом.
6. Осуждающая мысль, пробившись сквозь боль падения, увеличивает боль, нисколько не помогая подняться на ноги. Как если бы в полностью выгоревшем доме впервые поднимались принципиальные вопросы архитектоники.
7. Умереть я бы смог, переносить страдания боли — нет; пытаясь уйти от них, я определенно бы их увеличил; я мог бы смириться со смертью — но не с болью, мне не хватило бы душевного движения, — так, как если бы все уже было упаковано и уже натянутые поводья натягивались снова и снова — и никак не удавалось отъехать. Самое худшее — бессмертные боли.
8. Стремление к нивелировке; я сказал бы: «Это не так уж плохо, так бывает со всеми» — и от этого стало бы еще хуже.
Необходимость ошибок моего воспитания; я не мог бы ничего изменить.
9. Нивелировка правильна, но, может быть, столь далеко идущая объективация снимает всякую возможность жить.
10. Тех, кто ждет, много. Необозримая толпа, теряющаяся в темноте. Чего они хотят? Они явно выдвигают какие-то определенные требования. Я выслушаю эти требования и затем отвечу. Но на балкон я не выйду, да я бы и не смог, даже если бы захотел. Зимой дверь на балкон заперта, а ключа под рукой нет. Но и к окну я тоже не подойду. Я не хочу никого видеть, я не хочу, чтобы какое-то зрелище меня смущало, мое место — у письменного стола, моя поза — обхватив голову руками.
11. До сих пор я не обращал внимания на одну дверь в моей квартире. Она — в спальне, в той стене, к которой примыкает соседний дом. Я никогда об этой двери не думал, я даже и вообще о ней не знал. И тем не менее она очень хорошо заметна; низ ее, правда, закрыт кроватями, но она высоко поднимается над ними, это почти уже и не дверь, это почти что ворота. Вчера ее открыли. Я как раз был в это время в столовой, которая отделена от спальни еще одной комнатой. Я сильно припозднился с обедом, дома никого уже не было, только служанка работала на кухне. И тут в спальне раздается шум. Я сразу бегу туда и вижу, как эта дверь медленно открывается и при этом какая-то чудовищная сила отодвигает кровати. Я кричу: «Кто там? Что надо? Осторожней! Берегитесь!» — и ожидаю увидеть вторжение отряда свирепых мужчин, но это всего лишь худощавый молодой человек, который, едва только щель оказывается для него достаточной, протискивается в комнату и радостно меня приветствует.