Осталась ли девушка одна?
Нет, к ней пробился кто-то другой, легко пробился, беспрепятственно. А я, измученный своими попытками, смотрел на это с таким равнодушием, словно был воздухом, сквозь который их лица приближались друг к другу для первого поцелуя.
44. Двое мужчин сидели за грубо сколоченным столом. Над ними висела мерцавшая керосиновая лампа. Это было вдали от моей родины.
— Я в ваших руках, — сказал я.
— Нет, — сказал один из двоих, он сидел очень прямо, запустив левую руку в бороду и судорожно стиснув пальцы, — ты свободен, и потому ты пропал.
— Значит, я могу идти? — спросил я.
— Да, — сказал мужчина и прошептал что-то своему соседу, дружески погладив его по руке.
Этот был старик, но тоже очень прямой и очень сильный…
45. Дверка, ведущая в сад, была чрезвычайно низкой, ненамного выше тех проволочных ворот, которые втыкают в землю, когда играют в крокет. Поэтому мы не могли войти в сад рядом, а должны были проползать туда по очереди. Мария еще больше затруднила мне задачу, начав тянуть меня за ноги именно тогда, когда у меня плечи почти застряли в дверке. В конце концов мне удалось преодолеть это препятствие и Марии, как ни удивительно, — тоже, правда только с моей помощью. Мы были так заняты всем этим, что не заметили хозяина дома, который, очевидно, с самого начала стоял неподалеку и наблюдал за нами. Марии было очень неловко, так как ее легкое платье при этом проползании совершенно измялось. Но теперь уже ничего нельзя было поправить, потому что хозяин подошел нас поприветствовать; мне он сердечно пожал руку, Марию слегка потрепал по щеке. Я не мог вспомнить, сколько Марии лет; по всей видимости, она была еще маленьким ребенком, раз ее так приветствовали, но ведь и я наверняка был ненамного старше. Мимо пробежал, почти что пролетел слуга; в поднятой правой руке — левая была прижата к бедру — он нес большое высоко наложенное блюдо; что там было, я из-за этой спешки не мог разглядеть, видел только длинные ленты — или листья, или водоросли, — которые свисали с краев блюда и летели по воздуху за слугой. Я указал на него Марии, она в ответ кивнула, но отнюдь не была так удивлена, как я ожидал. А ведь это, собственно, было ее первое появление в большом свете, она же происходила из мелкобуржуазной среды и должна была чувствовать себя как человек, который всегда жил только на равнине, а тут перед ним вдруг отдергивается занавес, и он оказывается у подножия предгорья. Но ничего подобного у нее не проявилось и в отношении к хозяину дома: она спокойно слушала его приветствия, медленно натягивая в то же время серые перчатки, которые я ей вчера купил. В сущности, мне было даже очень приятно, что она таким образом выдержала это испытание. Затем хозяин пригласил нас последовать за ним; мы пошли в направлении пролета исчезнувшего слуги, хозяин шел все время на шаг впереди нас, но в то же время и вполоборота к нам.
46. Кто это? Кто идет под деревьями по набережной? Кто погиб безвозвратно? Кого уж не спасти? Над чьей могилой растет трава? Нахлынули мечты, они пришли к тебе, поднявшись вверх по реке, они поднимаются по ступеням на плиты набережной. Ты останавливаешься, ты разговариваешь с ними, они многое знают, они только не знают, откуда они пришли. Осенний вечер довольно-таки прохладен. Они поворачиваются к реке и воздевают руки. Почему они воздевают руки, вместо того чтобы обнимать вас?
47. Ты все крутишься возле двери, входи смело. Там за грубо сколоченным столом сидят двое мужчин и ждут тебя. Они обмениваются мнениями о причинах твоего промедления. Они в средневековых рыцарских одеждах.{118}
48. Он очень силен и становится все сильнее. Похоже, он живет на чужой счет. Его можно представить в образе зверя, который вечером в одиночку, медленно, осторожно, покачиваясь на ходу, идет пить. Глаза его мутны, и часто кажется, что на самом деле он не видит того, на кого направлен его взгляд. Но видеть ему мешает не рассеянность и не сосредоточенность, а некоторая тупость. Этот человек явно не пьяница, но у него мутные, пьяные глаза. Может быть, с ним поступили несправедливо, и это заставило его так замкнуться в себе? может быть, с ним все время поступают несправедливо? Похоже, что это тот род неопределенной несправедливости, груз которой часто ощущают на себе молодые люди, но который в конце концов сбрасывают с себя, если еще имеют на это силы; он, однако, уже стар, хотя, может быть, еще не так стар, как можно подумать, судя по его грузной фигуре, почти навязчиво обвисающим лицевым складкам и животу, на котором вспучивается жилет.