79. [Второй вариант.] И действительно, К. не оказалось дома. Я узнал это в его конторе и, чтобы прояснить ситуацию, сразу же отправился к нему на квартиру. По провинциальным меркам квартира была удивительно большая, во всяком случае та первая комната, в которую меня провела служанка. Это был почти зал, притом уютный, но отнюдь не перегруженный всякими мелочами; расстояния между отдельными предметами аккуратно расставленной мебели были выбраны удачно, предметы хорошо смотрелись, объединяясь в то же время в единое целое, в котором, кроме того, ощущалось некое дыхание почтенной семейной традиции. И следующая комната, насколько можно было видеть сквозь поблескивавшую стеклянную дверь, казалась такой же. Там вскоре и появилась сестра К.; спеша, чуть не задыхаясь, она успела еще повязать белый плиссированный фартук горничной и затем вышла ко мне. Это была хрупкая, маленькая, очень вежливая и любезная девица, она необычайно сожалела о том, что мой приезд так неудачно совпал с отъездом брата — он как раз вчера уехал, — прикидывала разные варианты, но ничего не могла придумать; она, естественно, сразу же связалась бы с братом, однако такой возможности не было, так как он уехал в короткую, рассчитанную всего на несколько дней деловую поездку по отдаленным окрестным деревням, маршрут которой будет зависеть от потребностей момента, поэтому никакого определенного адреса указать нельзя. К тому же, добавила она усмехнувшись, это в характере ее брата: он любит время от времени ускакать куда-нибудь, где до него не добраться, и поколесить немного по свету.
80. На ручке трости Бальзака: «Я ломаю все преграды».
На моей: «Все преграды ломают меня».
Общее — это слово «все».
81. Признание, безусловное признание, распахивающиеся ворота, и в недрах дома тебе является тот мир, отблеск которого до сих пор смутно виднелся снаружи.
82. Что в мире есть страх, печаль и тоска, он понимает, но лишь постольку, поскольку это общие, смутные, скользящие по поверхности чувства. Все остальные чувства он отрицает; то, что мы называем этим словом, для него лишь видимость, сказки, отражения опыта и воспоминаний.
Как может быть иначе, думает он, если наши чувства никогда не поспевают за действительными событиями — не говоря уж о том, чтобы опережать их. Мы переживаем только до и после действительного события, протекающего с принципиально непостижимой скоростью; наши переживания — это грезоподобные, ограниченные только нашим восприятием поэтические творения. Мы живем в полночной тишине и переживаем восход или заход солнца, поворачиваясь на восток или на запад.