После этого случая Том Линкольн был уже не в состоянии удержать сына на пионерской ферме. Однажды увидев Новый Орлеан, Эйб быстренько нашел для себя новую работенку на реке: со своим сводным братом и кузеном они рубили деревья, срезали из них бревна, отвозили их на лесопилку и делали плот длиной в восемьдесят футов. После чего грузили на корабль бекон, кукурузу и свиней и плыли вниз по Миссисипи. За все это они получали пятьдесят центов в день плюс премиальные. Линкольн готовил для экипажа еду, рулил судном, играл в «Севен Ап», рассказывал истории и пел громким голосом:
«Строгий турок в чалме, презирающий мир,
Ходит гордо в скрученных бакенбардах,
И никто ему не мил…»
Путешествия по реке оставили на Линкольна глубокое впечатление на долгие годы.
Рассказывает Херндон:
«В Новом Орлеане Линкольн впервые встретился с жестокостью рабства. Он увидел избитых и замученных негров в цепях, и в нем восстало чувство справедливости и правды против античеловечного явления, а его душа и мысли были пробуждены на реализацию того, что он так часто читал и слышал. Без сомнения, товарищи Линкольна правильно заметили, что именно тогда рабство навсегда ранило его душу. Как-то утром, прогуливаясь по городу, трио встретило аукцион рабов. Продавали привлекательную и энергичную мулатку. Она проходила тщательную „экзаменацию“ в руках продавцов: ее лапали в разных местах, в спешке передвигали по всей сцене, словно лошадь, дабы показать, как она двигается, и, как говорил аукционист, желающие могли бы удовлетворится с ее помощью, для проверки „живучести“ предлагаемого объекта. Все это было настолько отвратительным, что Линкольн тут же отошел, наполненный ненавистью, и, позвав к себе своих товарищей, сказал: „Ради бога, парни, давайте уйдем отсюда. Если у меня когда-нибудь появится шанс уничтожить все это (имеется ввиду рабство), то я буду действовать жестко“».
Со временем Линкольн подружился с Дентоном Оффутом, человеком, который нанял его на ту самую работу. Оффуту нравились его шутки, рассказы и скромная натура. Как-то он поручил ему срезать несколько бревен и построить хижину для продуктового магазина в маленьком поселке Нью-Сейлем, состоящем из пятнадцати — двадцати домов, которые находились на холме, окруженном рекой Сангамон. Линкольн стал продавцом в том самом магазине, одновременно присматривая за складом и лесопилкой. И последующие шесть лет он провел в Нью-Сейлеме, шесть лет, которые оказали огромное влияние на его дальнейшую судьбу.
В селе орудовала жестокая и драчливая банда головорезов, словно восставшая из ада. Их называли «Парнями из шалфейной рощи». Шайка постоянно хвасталась, что они могут выпить больше всех виски, хлеще всех ругаться, лучше всех драться и побить любого во всем Иллинойсе. Хотя в глубине души они не были такими уж злыми: честные, искренние и великодушные парни, которые просто очень любили выпендриваться. Так что они были весьма огорчены, когда хвастливый Дентон Оффут, приехав в Нью-Сейлем, громогласно объявил о физической непобедимости своего продавца. Банда решила преподать выскочке пару уроков. Но в реальности уроки оказались абсолютно противоположного содержания: молодой гигант победил в соревнованиях по бегу и прыжкам, а своими экстраординарными длинными руками мог бросить кувалду или толкнуть пушечное ядро дальше их всех. Кроме того, он рассказывал смешные истории и своими повестями из глухих лесов, заставлял их хохотать часами.
В Нью-Сейлеме венцом карьеры Линкольна был день, когда он поборолся силами с лидером «Парней из шалфейной рощи», Джеком Армстронгом: пока парни готовились, все поселение собралось под белыми дубами, чтобы посмотреть на это зрелище. И победа над Армстронгом стала триумфом Эйба. С той поры «Парни из Шалфейной рощи» стали его друзьями и вскоре доказали свою верность: они назначили Линкольна судьей на проводимых ими лошадиных бегах и петушиных боях. А позднее, когда Линкольн остался без работы и кровли над головой, они приютили и накормили его.
Здесь же, в Нью-Сейлеме, у Линкольна появилась возможность побороть свои страхи и выступить перед толпой: возможность, которую он искал долгие годы. В Индиане у него была лишь незначительная аудитория — небольшая группа полевых рабочих. А в Нью-Сейлеме было самое настоящее образованное общество, которое собиралось каждый воскресный вечер в столовой таверны Рутледжей. Линкольн присоединился к ним с большим энтузиазмом и сразу же стал гвоздем программы: рассказывал истории, читал свои собственные стати, начинал эмоциональные дискуссии по самым разным темам, вплоть до смены течения реки Сангамон. Это был бесценный опыт, который расширил горизонт его мышления и пробудил первые большие амбиции. И вскоре Линкольн понял, что у него есть необычная способность повлиять на людей с помощью слов и что знания повышают его самоуверенность и бодрость духа, как ничто другое.