Но где же был Линкольн? Может, все это было лишь обманом? Может, он вовсе сбежал? А что, если случилось несчастье? Или он совершил самоубийство? Ни у кого не было ответа. Поздно ночью собралась толпа с лампами, и начались поиски жениха. Кто-то проверял привычные для него места в городе, кто-то — дороги, ведущие за город.
8
Поиски продолжились всю ночь и все следующее утро, Линкольна нашли только после полудня: сидя у себя в офисе, он бормотал непонятные слова. Друзья уже начали думать, что он сходит с ума, a родные Мэри Тодд и вовсе объявили, что Линкольн психически нездоров. Это было удобным вариантом объяснения его непоявления на свадьбе.
После случившегося Линкольн пригрозил наложить на себя руки, и доктор Генри, к которому обратились его друзья, посоветовал Спиду и Батлеру следить за ним не отрывая глаз. На всякий случай от него отобрали даже карманный нож. В общем, все точно так же, как было после смерти Энн Рутледж.
Доктор настоятельно посоветовал Линкольну посетить сессии городского собрания в надежде отвлечь его от суицидальных мыслей. К тому же как местный лидер вигов он был обязан постоянно присутствовать на собраниях, но записи показывают, что за три недели он появлялся там только четыре раза, и то на час или два. Впоследствии 19 января Джон Хардин официально проинформировал руководство собрания о его болезни.
Через три недели после побега с собственной свадьбы он написал, наверное, самое грустное письмо в своей жизни, своему партнеру по адвокатской конторе:
«Сейчас я самый ничтожный человек в мире, и если то, что я чувствую, будет равномерно распределено между всеми представителями рода человеческого, то наверняка на белом свете не будет ни одного улыбающегося лица. Смогу ли я когда-нибудь стать лучше… Я с ужасом осознаю, что нет, но и жить в моем состоянии невозможно. Я должен либо умереть, либо измениться, по крайней мере, мне так кажется».
Как позже говорил доктор Уильям Бартон в своей знаменитой «Биографии Линкольна», это письмо означало только то, что у Абрама Линкольна было психическое расстройство и скрытые страхи за свое здоровье. Он постоянно думал о смерти и даже желал этого, дошло до того, что написал поэму о самоубийстве и опубликовал ее в журнале «Сангомо». Опасаясь, что Линкольн и вправду может покончить с собой, Спид отвез его в дом своей матери, вблизи Луисвилла, где ему дали Библию и тихую комнатушку с видом на извилистую речку, рассекающую близлежащие леса и поля. Здесь каждое утро раб приносил Линкольну кофе в постель. Даже спустя целый год после печального побега со свадьбы опасения за его жизнь все еще не исчезли, и друзья по-прежнему всячески пытаясь его развлечь. Но к тому времени произошло одно очень любопытное событие: миссис Эдвардс, сестра Мэри, рассказала всем, что Мэри, желая помочь Линкольну, написала ему письмо, в котором освобождала его от всех обязанностей, наложенных помолвкой, хотя со слов мистера Эдвардса в письме она все же оставила за Линкольном право при желании обновить их отношения. К слову, это было последнее на свете, что Линкольн мог бы захотеть. Он даже не желал снова ее увидеть и в течение двух лет после знаменитого первого января категорически отвергал Мэри, надеясь, что она забудет его. Он молил Бога, чтобы ее заинтересовал другой мужчина. Но это было невозможно, поскольку глубоко задетое самолюбие мисс Тодд не давало ей покоя. И она решила доказать всем, кто над ней насмехался и сплетничал, что она может и должна выйти замуж за Авраама Линкольна. Потенциальный жених же, в свою очередь, был пропорционально убежден в обратном, и до такой степени, что через год сделал предложение другой девушке. На тот момент ему было тридцать два года, а понравившейся ему девушке — ровно вдвое меньше. Ее звали Сара Рикард, она была младшей сестрой миссис Батлер, у которой Линкольн жил в течение четырех лет. Свой выбор Линкольн обосновал тем, что раз уж его зовут Авраам, а ее Сара, то все уже предрешено и они должны быть вместе. Но девушка ему отказала и, как сама позже объяснила это решение подруге, была слишком молода и не думала о замужестве: «Конечно, как друг и как человек он мне нравился, но его знаменитые странности и своеобразная манера поведения были, мягко говоря, не теми качествами, которые могли произвести впечатление на молодую девушку, стоящую на пороге взрослой жизни. Для меня он скорее был старшим братом, как и мужья моих сестер».