Через некоторое время вернувшись в Спрингфилд, Линкольн направился к своему дому по восьмой улице и, дойдя до порога, не узнал собственное жилье. Повернувшись к друзьям, он с серьезным лицом спросил: «Господа, не подскажите, где живет мистер Линкольн?»
Доходы Линкольна от судебных дел были мизерными, и, как он сам заметил, иногда приходилось из кожи вон лезть, чтобы сводить концы с концами. А теперь, вдобавок ко всем своим финансовым трудностям, он обнаружил огромный и абсолютно бессмысленный счет от плотника по выполненным работам. Это его сильно огорчило, и, как и на все остальные его упреки, миссис Линкольн ответила самым ожидаемым методом— истерикой: начались обвинения в том, что у Линкольна нет чувства денег, что он не умеет их правильно тратить, что мало берет за свои адвокатские услуги и так далее, и тому подобное. Это было ее излюбленным обвинением, и многие наверняка согласились бы с ней. Даже коллеги Линкольна иногда просто недоумевали от назначенных им смешных цен. И жаловались, что он обесценивает всю их профессию.
В 1853-м, когда оставалось каких-то восемь лет до его президентства, сорокачетырехлетний Линкольн взялся за четыре судебных дела в округе Маклин, с общим гонораром в тридцать долларов. Многие из его клиентов, как он сам говорил, были такими же нищими, и он не мог брать с них большие деньги. И когда один из этих клиентов послал ему двадцать пять долларов, десять из них он вернул со словами: «Вы были слишком щедры». В одном из вышеупомянутых дел он не позволил мошенникам получить права на состояние размером в десять тысяч долларов, принадлежавшее одной душевнобольной женщине. Линкольн выиграл дело за пятнадцать минут, а через час к нему пришел партнер — Уорд Лемон, чтобы поделить гонорар в 250 долларов, но вместо денег получил от Линкольна упреки в алчности. Лемон, конечно, возразил, ссылаясь на то, что оплата была оговорена заранее и брат женщины вполне был удовлетворен этой суммой. «Не могу спорить, — ответил Линкольн, — но я не удовлетворен, поскольку это деньги бедной больной женщины, и мне лучше голодать, чем обкрадывать людей таким образом, так что ты возвращаешь хотя бы половину этой суммы, или я не возьму ни цента от моей доли».
В другой раз пенсионный агент потребовал у вдовы погибшего на войне за независимость солдата двести долларов — половину пенсии, чтобы разрешить оплату. Линкольн немедленно взялся за иск пожилой женщины, живущей в полной нищете, против сотрудника пенсионной службы и, выиграв дело, не потребовал ни цента. Более того, он оплатил ее проживание в отеле и за свой счет отправил обратно домой.
Затем к нему обратилась вдова Армстронг, в полном унынии, умоляя Линкольна спасти своего сына Дафа: он был обвинен в убийстве в ходе пьяной драки. Семью Армстронгов Линкольн знал еще из Нью-Сейлема, где часто качал Дафа перед сном, когда тот был грудным ребенком. Они были несчастными и жалкими, но Линкольну всегда нравились. Джек Армстронг — отец Дафа — был главарем «Парней из шалфейной рощи» и знаменитым атлетом, которого Линкольн одолел в историческом борцовском поединке. Старины Джека давно не было в живых. И в память о старом друге Линкольн с гордостью выступил перед присяжными, произнеся одну из лучших защитных речей в своей карьере, и тем самым спас парнишку от виселицы. Долг был выполнен. Все, что имела овдовевшая мать, были сорок акров земли, которые она и предложила Линкольну в качестве оплаты. Тут же прозвучал ответ Линкольна: «Тетя Анна, вы брали меня к себе домой, когда я был бедным и бездомным ребенком, кормили меня, зашивали мою одежду, и теперь мне будет стыдно что-то с вас взять».