Теперь Стивен А. Дуглас отлично понимал, что конституция, утвержденная нелегальным собранием, была просто бумажкой для скрытия всей этой фальсификации. И вскоре он потребовал провести в Канзасе всеобщее честное голосование относительно того, будет ли штат рабовладельческим или нет. Естественно, его требование было обоснованным и справедливым, но президент Соединенных Штатов Джеймс Бьюкенен и несколько влиятельных политиков из приверженцев рабства были категорически против этого. В итоге Дуглас и Бьюкенен поссорились, и президент пригрозил Дугласу убрать его с политической сцены. Но Дуглас тоже не остался в долгу: «Видит Бог, сэр, я создал Джеймса Бьюкенена — я с ним и разделаюсь», — ответил он. И эти слова были не просто угрозой, а пророчеством: на тот момент рабство, как политическое явление, достигло своего апогея, но с последующими драматическими событиями его перспектива стала резко ухудшаться. Очередные баталии вокруг этого стали началом конца: в этой борьбе Дуглас расколол собственную партию надвое, приготовив тем самым хорошую почву для поражения демократов в 1860-м. В итоге победа Линкольна на президентских выборах стала не просто возможной, а скорее всего неизбежной.
Дуглас поставил на карту свою политическую карьеру ради того, во что верил он сам и все жители Севера — ради самоотверженной борьбы за благородные принципы. И Иллинойс полюбил его за это. Теперь он был в своем родном штате самым почитаемым и популярным человеком. Тот самый Чикаго, объявивший траур, с опущенными флагами и со скорбным залпом при его возвращении в 1854-м, стал теперь неузнаваем: был отправлен специальный поезд с оркестром и официальной комиссией, чтобы встретить и сопровождать Дугласа домой. Как только он вошел в город, полторы сотни пушечных залпов из парка Дирборн ознаменовали его возвращение. Сотни людей толкались, чтобы пожать ему руку, женщины разбрасывали цветы к его ногам, многие называли своих первенцев в его честь, и не будет преувеличением сказать, что его ближайшие соратники были готовы даже умереть в этой борьбе ради Дугласа. И представьте себе, спустя сорок лет после смерти политика его последователи все еще хвастались тем, что они были демократами Дугласа.