Через несколько месяцев после триумфального возвращения Дугласа в Чикаго в Иллинойсе были назначены выборы в Сенат Соединенных Штатов, и, естественно, демократы выдвинули его кандидатуру. А кого же, по-вашему, выдвинули против него республиканцы? Конечно же, человека по имени Линкольн — мало кому известного в то время. Во время последующей предвыборной кампании кандидаты несколько раз провели ожесточенные дебаты, благодаря которым Линкольн и стал популярен. Дискуссия была вокруг эмоциональных вопросов, и общественный интерес достиг небывалых масштабов. Чтобы их послушать, собирались такие огромные массы людей, каких Америка до этого не видела. Ни одно здание не могло их поместить, и часто встречи соперников проводились вечером в прериях или лесных рощах вблизи города, сотни репортеров освещали события, газеты одна за другой печатали сенсационные статьи, и вскоре аудиторией дебатов стала вся страна. И спустя два года Линкольн был уже в Белом доме… Эти дебаты были для него отличной рекламой и проложили дорогу к вершинам. Он стал готовиться к дебатам за несколько месяцев: мысленно формируя идеи и фразы, тут же писал их на клочках бумаги, на обратной стороне обложек или в уголках газет. Все это он помещал в своей маленькой шляпе и носил с собой повсюду, пока не находил время, чтобы переписать на чистые листы бумаги, после чего постоянно перечитывал каждое предложение, перефразируя и совершенствуя их. Закончив приготовление первой части своего выступления, Линкольн попросил нескольких своих приближенных прийти вечером в библиотеку штата, где за закрытыми дверями прочел им свое творение. После каждого абзаца он прерывал чтение, спрашивая мнение и комментарии присутствующих. Эта речь содержала пророческую фразу, которая с тех пор и стала популярной: «Дом, разделенный надвое, не может существовать. Я уверен, что это правительство не сможет долго продержаться полусвободным-полурабом. Я не ожидаю, что Союз распадется, и не ожидаю, что дом будет разрушен: я жду, что мы перестанем делить его. Все должно быть либо так, либо наоборот».
Когда Линкольн закончил, его друзья были сильно удивлены, посчитав, что речь чересчур радикальна и такое резкое высказывание может спугнуть избирателей. Линкольн медленно встал с места и, объяснив своим критикам основную мысль своей речи, положил конец всем обсуждениям: «Слова „разделенный надвое, не сможет существовать“ — есть абсолютная истина, доказанная опытом многих поколений. Это было правдой в течение шести тысяч лет, и мне нужно с помощью простых выражений и понятными словами донести до людей опасность времени. Пришло время озвучить эту истину, и я окончательно решил никоим образом не менять мое утверждение: за него я готов умереть. И если суждено, что из-за этой речи я провалюсь в пропасть, то я все равно согласен озвучить истину. И пусть потом я буду адвокатом до конца своих дней: там хотя бы все справедливо».
Первые большие дебаты были назначены на 21 августа, в маленьком фермерском городке по имени Оттава, в семидесяти пяти милях от Чикаго. Толпа начала собираться за сутки до события, и вскоре в отелях, гостевых домах и даже частных хижинах городка не было ни одной свободной комнаты. В радиусе мили от городка на всех холмах горели палаточные костры: было впечатление, что город окружен вражеской армией. До полудня, словно прилив, начался поток людей в центр города. Солнце поднялось высоко над прериями Иллинойса, словно высматривая оттуда дороги, наполненные разнородными каретами и тележками, тысячами пешеходами и всадниками. Последние несколько недель, как и день дебатов, были жаркими и сухими: все луга и поля вокруг были покрыты облаками пыли. К полудню из Чикаго прибыл поезд с семнадцатью вагонами, специально к случаю. Сразу после остановки заполнившие все места пассажиры перебрались на крышу, чтобы наблюдать за происходящим.
Все города, находившиеся в радиусе сорока миль, привезли туда свои оркестры: под звуком барабанов и духовых были слышны шаги марширующей парадной полиции. Знахари устраивали представления змей и предлагали зрителям исцеляющие средства, бродячие артисты и фокусники выступали перед тавернами, а в собравшейся толпе расхаживали блудницы и попрошайки. Где-то устраивался фейерверк, стреляли из пушек, и испуганные лошади бросались в бега.