В воскресенье 2 апреля армия Ли подожгла все склады табака и хлопка в городе, взорвала арсенал, разбила недостроенные корабли на пристанях и той же ночью, пока языки пламени возвышались в темноте, оставила Ричмонд. Но едва они успели выйти из города, как Грант уже был у них на хвосте. Он атаковал их сзади, а кавалерия Шеридана перекрыла путь вперед, разрушив все железнодорожные линии и захватив вагоны с продовольствием.
«Если все это протолкнуть как надо, то Ли точно сдастся», — телеграфировал Шеридан в главный штаб
«Так дайте этому протолкнутся», — последовал ответ Линкольна.
Все так и случилось: после восьми миль отступательных боев Ли был окружен со всех сторон и, оказавшись в ловушке, понял, что дальнейшее кровопролитие не имеет смысла. Тем временем Грант, ослепший от дикой головной боли, отстал от армии и субботним вечером остановился в одном из фермерских поместий поблизости. Вот что он пишет об этом в своих воспоминаниях:
«Я провел всю ночь, накладывая горчичные пластыри на запястья и шею, и положил ноги в горячую воду с горчицей, надеясь выздороветь к утру».
И к утру он моментально выздоровел, но причиной этому была отнюдь не горчица, а всадник, прискакавший с письмом от Ли, в котором тот выражал готовность сдастся. Продолжает Грант:
«Когда офицер пришел ко мне, я все еще мучился от головной боли, но как только увидел содержимое письма, все тут же прошло».
Два генерала встретились в пустой комнате заброшенного здания, чтобы оговорить условия. И, как обычно, Грант был одет нелепо: грязная обувь и простая солдатская униформа без сабли. Только три серебряные звезды на плечах выдавали статус своего хозяина.
Представьте себе, в каком контрасте он был с аристократом Ли: в вышитых перчатках и с саблей, украшенной драгоценными камнями, он выглядел как королевский войн со стальной гравюры, в то время как Грант больше походил на фермера из Миссури, приехавшего продавать пару шкур и свиней. Сперва он даже постыдился и попросил прощения у Ли за свой неподобающий вид.
Двадцать лет назад оба генерала были офицерами регулярной армии, когда Соединенные Штаты вели войну против Мексики. И теперь впали в воспоминания про давным-давно минувшие дни: вспоминали зиму, которую армия провела на границе с Мексикой, игры в покер, длившиеся всю ночь, и любительскую постановку «Отелло», в котором Грант играл роль очаровательной Дездемоны: «Наш разговор был таким приятным, что я почти забыл о цели нашей встречи», — писал Грант. В конце концов Ли перешел к условиям капитуляции, но, коротко ответив ему, Грант заново предался воспоминаниям двадцатилетней давности о Корпусе Кристи и зиме 1845-го, когда на прериях выли волки, волны танцевали под солнечными лучами, а дикие лошади стоили всего три доллара. Грант мог продолжить в этом духе всю ночь, если бы Ли повторно не перебил его, напомнив, что пришел сдаваться.
Попросив перо и бумагу, Грант быстренько нацарапал все условия, в которых не было никаких унизительных церемоний капитуляции из тех, что потребовал Вашингтон от британцев в 1781-м у Йорктауна, когда обезоруженный враг беспомощно маршировал вдоль длинных линий ликующих победителей. Не было и никакой мести, несмотря на то, что в течение всех четырех лет радикалы Севера требовали повесить Ли и других офицеров из Вест-Пойнта, обвиняя их в государственной измене.
Условия Гранта и по нынешним меркам являются чересчур безобидными: офицерам южан позволялось продолжить службу, солдаты же должны были быть освобождены и отправлены по домам. А каждый из них, кто владел лошадью или мулом, мог взобраться в седло и скакать обратно на свою ферму или хлопковую плантацию и снова заняться земледелием.
Почему эти условия были настолько великодушными? Потому что их диктовал лично Авраам Линкольн.
Война, унесшая жизни полмиллиона людей, завершилась в Вирджинии, в крошечной деревушке под названием Апоматокский Суд. Капитуляция прошла в тихий весенний вечер, когда запах сирени наполнял воздух. А в этот самый вечер Авраам Линкольн плыл в Вашингтон на корабле «Ривер Куин», где в течение нескольких часов читал друзьям Шекспира. И в конце концов дошел до следующей части «Макбет»: