Спустя два месяца объявили, что следующим вечером Линкольн собирается проехаться по городу и посетить театральное представление в солдатском лагере поблизости. Бут с единомышленниками тут же забрались в седла, вооружились ножами и револьверами и спрятались у лесной дороги, по которой должен был проехать президент. Но, когда появилась карета Белого дома, Линкольна там не было. Опять — неудача. Бут был в бешенстве: ругался и проклинал сквозь черные усы и избивал кнутом своих помощников. Хватит с него! Он не собирался отныне смириться с неудачами: если Линкольна нельзя похитить, то, видит Бог, он убьет его. А когда спустя пару недель Ли сдался и война закончилась, Бут понял, что похищение президента не имеет никакого смысла, и окончательно решил застрелить его при первой же возможности. И такой возможности долго ждать не пришлось: в следующую пятницу после парикмахерской он отправился в театр Форда, чтобы забрать свою почту, и там же узнал, что к вечернему представлению одна из лож забронирована для президента.
«Неужели этот старый мерзавец собирается приехать сюда вечером?», — подумал Бут.
Персонал театра уже вовсю готовился к большому представлению: левую ложу украсили национальным флагом, повесили портрет Вашингтона, убрали перегородки, чтобы увеличить пространство, приклеили темно-красные обои и поставили там кресло-качалку огромных размеров, дабы поместились длинные ноги президента.
Тем же днем Бут подкупил одного из рабочих, и тот поставил стул в нужное ему место. А этим местом был ближайший к аудитории угол ложи: стул скрывал его от посторонних глаз, и он смог незаметно войти в ложу и спокойно просверлить дыру для наблюдения сквозь входную дверь. После этого Бут прорезал небольшое отверстие в перегородке рядом с дверью, ведущую в ложу из костюмерной, так чтобы его можно было прикрыть деревянной доской. Закончив все приготовления, он поехал к себе в отель и написал длинное письмо редактору газеты «Национальный осведомитель», в котором объяснял запланированное убийство патриотическими побуждениями, заверяя, что будущие поколения восхвалят его подвиг.
Подписанное письмо Бут отдал одному из актеров и велел отправить следующим утром. А сам поехал в ближайшую конюшню, взял пару кобыл и раздал их своим помощникам, хвастаясь, что они носятся как молния. Также он отдал Азероту револьвер и велел застрелить вице-президента, а Пауэллу — нож и пистолет, чтобы тот убил Сьюарда.
Все происходило в крестную пятницу, как обычно, худший день в году для театра, но в этот день все улицы были заполнены военными и любопытными горожанами, собравшимся посмотреть на главнокомандующего армией. Город был еще в праздничном настроении по поводу окончания войны: триумфальные арки все еще висели на Пенсильвания-авеню, а по улицам под яркие огни факелов маршировали танцевальные ансамбли, горячо приветствуя проезжающего президента.
Когда Линкольн доехал, театр Форда был уже забит до отказа, и сотни людей остались на улице. Он успел к середине первого акта, было приблизительно без двадцати девять. Актеры прервали представление и вышли на поклон, аудитория стоя поприветствовала его приезд, за ним последовал и оркестр. Линкольн поклонился в знак благодарности, снял пальто и уселся в предназначенное для него кресло, обитое красной тканью.
Справа от миссис Линкольн сидел ее гость — майор Ратбон из штаба начальника военной полиции со своей невестой — Кларой Харрис, дочерью сенатора из Нью-Йорка Айры Харриса, представители голубых кровей, занимающие достаточно высокое положение в обществе Вашингтона, чтобы соответствовать изощренным требованиям своей хозяйки из Кентукки.
Незадолго до убийства у президентской четы была длинная поездка, и Мэри заметила, что муж выглядит намного счастливее, чем за предыдущие несколько лет. Причиной этому были мир, победа, свобода и Союз. Они говорили о том, что будут делать после того, как оставят Белый дом к концу второго срока: на первом месте был отдых в Европе или где-нибудь в Калифорнии. А после отдыха Линкольн думал открыть адвокатскую контору в Чикаго или, может быть, вернуться назад в Спрингфилд и провести остаток дней, разъезжая верхом по прериям, которые он так любил. В тот же день несколько его старых друзей из Иллинойса были приглашены в Белый дом, и президент был так воодушевлен, что миссис Линкольн с трудом смогла прервать его смешные рассказы и усадить за ужин. А днем ранее у президента был странный сон, о котором он утром рассказал членам своего кабинета: «Мне казалось, что я нахожусь в неком неописуемом сосуде, который с огромной скоростью двигался вперед по непонятной темной местности. Тот же самый необычайный сон был у меня перед великими событиями, накануне побед: я видел его перед Энтитемом, Стоун Ривером, Геттисбергом и Виксбергом». Он наивно полагал, что это добрый знак и является предзнаменованием хороших новостей: скоро должно случиться что-то прекрасное…