Утром маленький Тэд спросил одного из гостей Белого дома, попал ли его отец в рай.
«У меня нет в этом сомнения», — последовал ответ.
«Тогда я рад, что он ушел, ведь он не был счастлив с тех пор, как пришел сюда. Это не было хорошим местом для него», — сказал парнишка.
Часть четвертая
29
Похоронный состав, который вез тело Линкольна в Иллинойс, проходил сквозь огромные толпы скорбящих людей. Поезд и сам был заполнен до отказа, а его двигатель, словно лошадь для траурной кареты, был покрыт большим черным полотном, обшитым серебряными звездами. Как только он двинулся к северу, по обе стороны железной дороги количество людей, охваченных горем, стало умножаться с невиданной скоростью. Несколько миль до станции Филадельфии поезд ехал словно вдоль людских стен, а когда вошел в город, на площади уже ждали несколько тысяч человек. Траурная процессия протянулась на три мили от Зала Независимости: люди двигались вперед дюйм за дюймом более десяти часов, чтобы хоть на секунду бросить последний взгляд на усопшего президента. В субботу к полуночи двери Зала были закрыты, но скорбящие отказались уходить и всю ночь простояли на своих местах. К трем часам в воскресенье длина очереди стала невиданной, и парнишки стали продавать свои места в за десять долларов. Из-за давки сотни женщин падали в обморок, а ветераны Геттисберга не могли удержаться на ногах: солдаты и конная полиция были вынуждены постоянно следить за порядком в толпе.
В течение суток до назначенных в Нью-Йорке прощальных мероприятий туда без остановки прибывали транспортные поезда. Такого скопления людей город еще не видел: приезжие заняли все гостиницы и частные дома, многие даже разместились в парках и на набережных причалах для пароходов.
На следующий день карета с шестнадцатью белыми лошадями под управлением чернокожего кучера отвезла гроб Линкольна на Бродвей, вдоль всей дороги женщины со слезами на глазах разбрасывали цветы. За ними были слышны шаги похоронной толпы — сто шестьдесят тысяч скорбящих несли плакаты с цитатами из Библии и книг Шекспира: «Но все же как жаль Яго, как жаль…», «Остановитесь и познайте, что я есть Бог…»
Полмиллиона зрителей вдоль Бродвея топтали друг друга, пытаясь взглянуть на огромную похоронную процессию. Окна второго этажа зданий, выходящие на Бродвей, сдавались в аренду за сорок долларов каждое, а их рамы были сняты, чтобы поместить побольше желающих. Хоры, одетые в белое, пели церковные песни на каждом углу, бродячие оркестры играли похоронную музыку, а через каждые шестьдесят секунд залп из ста пушек потрясал весь город.
Когда народ простился с Линкольном в Зале Независимости Нью-Йорка, многие разговаривали с ним, а некоторые из скорбящих пытались коснуться его лица, и в момент, когда охранник отвернулся, одной женщине удалось наклониться и поцеловать труп.
Во вторник к полудню церемония в Нью-Йорке завершилась, и несколько тысяч из тех, кто не успел проститься с президентом, поспешили на вокзал, чтобы отправиться туда, где была намечена следующая остановка траурной процессии.
Из Нью-Йорка до Спрингфилда траурный состав редко где проходил без сопровождения колокольного звона и пушечных залпов. При свете дня зеленые луга по всему пути были заполнены детьми — с государственными флагами в руках, а по ночам дорогу освещали бесчисленные факелы и огромные костры, протянувшиеся вдоль половины континента.
Страна была охвачена безумными волнениями. Таких похорон мир не знал за всю свою историю. Слабые духом не выдерживали накала страстей: молодой человек в Нью-Йорке перерезал себе горло лезвием, крикнув: «Я собираюсь присоединиться к Аврааму Линкольну». И это был далеко не единственный случай такого рода.
Спустя сорок восемь часов после убийства специальный комитет из Спрингфилда поспешил в Вашингтон, чтобы получить от миссис Линкольн разрешение хоронить президента в своем родном городе. Сперва она была категорически против этого предложения: в Спрингфилде у нее не было доброжелателей, и она отлично это понимала. Конечно, там жили три ее сестры, но первых двух она абсолютно не выносила, а третью и вовсе ненавидела. Так что ничего, кроме презрения к маленькому городку, полному сплетен, первая леди не испытывала. «Дорогая Элизабет! Я не могу вернуться в Спрингфилд», — повторяла она своей цветной служанке.
Сперва вдова президента планировала похоронить мужа в Чикаго или же поместить его гроб под куполом Национального Капитолия, который изначально был сконструирован для Джорджа Вашингтона. Но после семи дней просьб и убеждений наконец согласилась с комиссией из Спрингфилда. Там был учрежден общественный фонд, за счет средств которого купили землю в живописном местечке, состоявшую из четырех участков, и организовали круглосуточные работы по подготовке могилы. К слову, теперь эту землю занимает Капитолия штата.