Мао пробыл в Восточном холме всего несколько месяцев, но этого оказалось достаточно, чтобы ему подвернулась новая благоприятная возможность. В столице провинции, Чанша, находилась школа, созданная специально для молодежи из уезда Вэнь. Мао убедил учителя записать его в эту школу, хотя, строго говоря, он и не был из этого уезда. Весной 1911 года Мао прибыл в Чанша, чувствуя, по его собственным словам, «чрезвычайное волнение». Так в семнадцать лет он навсегда распрощался с жизнью крестьянина.
Позднее Мао говорил, что, когда он был мальчиком, в Шаошани его арестовали, подозревая в сочувствии к бедным крестьянам. Свидетельств этому нет. Мао говорил, что большое впечатление на него произвел некий Пэн Жерновщик, которого арестовали и обезглавили, как предводителя местного крестьянского восстания. Однако самые тщательные исследования партийных историков, стремившихся отыскать следы этого героя, были безрезультатны.
Нет никаких признаков того, что Мао использовал свое крестьянское происхождение, равно как и того, что им двигало чувство несправедливости. В документе того времени, дневнике профессора Ян Чанизи, учителя Мао, поддатой 5 апреля 1915 года записано: «Мой студент Мао Цзэдун сказал, что… его клан… состоит в основном из крестьян и что для них не составляет труда разбогатеть» (курсив наш. — Дж. X., Ю. Чж.). Мао не выказывал к крестьянам особой симпатии.
До конца 1925 года, когда ему было чуть за тридцать, и пять лет спустя, уже став коммунистом, в своих известных трудах и речах Мао лишь несколько раз упомянул крестьян. О них говорится в письме от августа 1917 года, но упоминание это лишено симпатии. Мао говорил, что «был поражен» тем, как военачальник по имени Цзэн Гофань подавил крупнейший в истории Китая крестьянский бунт, Тайпинское восстание 1850–1864 годов. Два года спустя, в июле 1919 года, Мао написал сочинение о людях разного общественного положения, где упоминание о крестьянах было неизбежно, но круг рассматриваемых в сочинении проблем был общим, а тон нейтральным. Примечательным было всякое отсутствие эмоций, когда Мао упоминал крестьян, по сравнению со страстью, звучавшей в его голосе, когда он говорил о студентах, чью жизнь он назвал «морем горечи». Обширный список для изучения, который Мао составил в сентябре того года, включал не менее 71 пункта, и только один заголовок (десятый) касался труда. Единственный из 15 подзаголовков, где упоминались крестьяне, звучал как «вопрос трудящихся крестьян, вмешивающихся в политику». С конца 1920 года, после выхода на коммунистическую орбиту, Мао начал использовать выражения вроде «рабочие и крестьяне» и «пролетариат». Но это были всего лишь фразы, часть обязательной терминологии.
Десятилетия спустя Мао говорил о том, как в юности, живя в Шаошани, он заботился о голодающих людях. Документального подтверждения этого заявления нет. В 1921 году, когда свирепствовал голод, Мао был в Чанша. Его друг записал в своем дневнике: «Здесь много попрошаек — должно быть, больше ста за день… Большинство… выглядят как скелеты, обтянутые желтой кожей, кажется, их свалит с ног даже легкое дуновение ветра», «Я слышал, что многие люди, пришедшие сюда… ища спасения от голода, свирепствующего в их областях, умерли… что те, кто отдавал доски [для гробов]… уже не могут делать этого». В записках Мао, относящихся к тому времени, нет упоминания о голоде, как нет признаков того, что он вообще думал об этом.
Крестьянское происхождение Мао не сподвигло его на улучшение положения китайских крестьян.
Глава 2
Рождение коммуниста
(1911–1920 гг.; возраст 17–26 лет)
Мао приехал в Чанша весной 1911 года, накануне Республиканской революции, положившей конец более чем двухтысячелетнему императорскому правлению. Хотя десять лет спустя Чанша показался британскому философу Бертрану Расселу «средневековым городишком» с «узкими улочками… где проехать могут только паланкины да рикши», столицы провинции не просто коснулись новые веяния, в ней бурлила республиканская деятельность.
Двор Цин обещал конституционную монархию, но республиканцы стремились совершенно избавить страну от династии. Для них правление Цин было «иностранным» господством, поскольку правители Цин не принадлежали к хань, этнической группе, составлявшей основную массу (94 процента) населения страны. Республиканцы воодушевляли народ при помощи газет и журналов, что появились в Китае за минувшее десятилетие, а также при помощи совершенно новой практики публичных дискуссий в обществе, которое доселе было почти полностью закрытым. Они создавали организации и инициировали несколько вооруженных восстаний, закончившихся провалом.