Мао любил свою родную мать так глубоко, как никого другого. Она была мягкой и терпимой женщиной, которая, как вспоминал Мао, никогда не повышала на него голос. От нее Мао унаследовал округлое лицо, чувственные губы и самообладание. На протяжении всей жизни Мао переполняли эмоции, когда он говорил о своей матери.
Следуя примеру матери, маленький Мао стал буддистом. Годы спустя он говорил своим приближенным: «Я поклонялся своей матери… Куда бы она ни пошла, я следовал за ней… в храме сжигали благовония и бумажные деньги, отбивали поклоны Будде… Оттого, что моя мать верила в Будду, верил в него и я». Однако в подростковом возрасте Мао отказался от буддизма.
Детство Мао было беззаботным. До восьми лет он жил в семье матери, у Вэнь, в их деревне, поскольку его мать предпочитала жить со своей собственной семьей. Бабушка со стороны матери души не чаяла во внуке. Два его дяди и их жены относились к Мао как к собственному сыну. Один из дядьев стал его приемным отцом (китайский эквивалент крестного отца). Мао выполнял легкую работу по хозяйству — собирал корм для свиней, пас буйволов в зарослях у пруда, под сенью бананов. Впоследствии он с нежностью вспоминал это идиллическое время. Пока его тетя пряла и шила при свете масляной лампы, Мао учился читать.
Он вернулся в Шаошань лишь весной 1902 года, когда ему исполнилось восемь лет, чтобы получить образование — обучение на дому у наставника. Конфуцианские груды, составлявшие основную часть курса обучения, были недоступны пониманию детей, и их следовало заучивать наизусть. По счастью, Мао обладал исключительной памятью и благодаря этому хорошо учился. В памяти своих соучеников он остался прилежным мальчиком, которому удавалось не только повторять наизусть вслух, но и писать по памяти эти трудные тексты. Кроме того, Мао познакомился с китайским языком и историей, обучался каллиграфии, начал учиться писать хорошую прозу и слагать стихи, поскольку писание стихов было основной слагаемой конфуцианского образования. Чтение стало его страстью. Обычно крестьяне ложились спать с закатом солнца, экономя масло для ламп, но Мао читал глубоко за полночь при свете масляной лампы, стоявшей рядом с лавкой, возле москитной сетки. Годы спустя, когда он стал верховным правителем Китая, половина его огромной кровати была завалена грудами книг — трудами китайских классиков. Он любил уснащать свои речи и произведения историческими ссылками. Но стихи его утратили своеобразие.
Мао часто конфликтовал с наставниками. В возрасте десяти лет он сбежал из своей первой школы, жалуясь на излишнюю придирчивость учителя. Его «попросили оставить» по меньшей мере три школы по причине его упрямства и непослушания. Мать смотрела на это снисходительно, но отец был недоволен, и частая смена учителей была источником напряженности между отцом и сыном. Ичан платил за образование Мао, надеясь, что сын, по крайней мере, сможет вести семейные счета, но Мао это занятие было не по душе. Всю свою жизнь он питал нелюбовь к цифрам и был безнадежен в экономике. Не питал он особой любви и к тяжелому физическому труду. Он оставил его сразу, как только закончилась его крестьянская жизнь.
Ичан не мог позволить Мао лениться. Проводя все время за работой, отец ожидал от сына того же и колотил его, когда тот отказывался повиноваться. Мао ненавидел отца. В 1968 году, развернув широкомасштабную кампанию против своих политических противников, он заявил их мучителям, что хотел бы обойтись с отцом столь же жестоко: «Мой отец был плохим человеком. Если бы он был сейчас жив, ему следовало бы сделать «самолет». Это было мучительное положение, когда руки человека выкручены за спиной, а голова опущена вниз.
Мао не был бессловесной жертвой своего отца. Он давал ему отпор и часто выходил победителем. Мальчик, бывало, говорил отцу, что поскольку тот старше, то должен выполнять больше физического труда, чем он, его сын, — немыслимо дерзкий выпад по китайским стандартам. Однажды, по словам Мао, отец и сын поругались в присутствии гостей. «Мой отец бранил меня перед ними, называя ленивым и никчемным. Это разозлило меня. Я обозвал его и выскочил из дома… Отец… погнался за мной, проклиная и веля вернуться. Я добежал до берега пруда и стал угрожать, что прыгну в воду, если он приблизится ко мне… Отец вынужден был отступить». Однажды, рассказывая эту историю, Мао рассмеялся и добавил: «Старики, как мой отец, страшатся потерять сыновей. В этом заключалась его слабость. Я ударил по самому слабому месту и победил!»