Людмиле же, кроме всего прочего, изучение языка давало ощущение хоть какой-то деятельности, без которой ей, привыкшей быть все время занятой, было трудно. Работать же женам сотрудников не то что не разрешалось, но не приветствовалось. Существовала такая негласная установка — жена должна сидеть дома и создавать мужу условия для его плодотворной работы. Некоторые, правда, эту установку нарушали. Хотелось работать и Людмиле, тем более что Володя нашел ей место с испанским языком, который страшно жалко было терять, только-только окончив университет. А это, конечно же, произошло, когда вернулись в Ленинград, язык был почти забыт.
Однако, по здравом размышлении, она все же решила остаться дома. Дело было не только в том, что не хотелось мешать работе мужа и портить ему отношения с начальством, главное — дети, двое маленьких девчушек, которых надо было растить, развивать, воспитывать, с которыми нужно было заниматься. Да и домашние дела требовали и труда, и времени. Но когда Кате исполнилось полтора годика и она так же, как и Маша, пошла в ясли, Людмила все же нашла себе работу, правда, сезонную. Дело в том, что в ГДР оказалось сложно купить ягоды — клубнику, черешню, смородину, которыми так хотелось покормить детей. Поэтому почти все русские женщины во время сезона ездили на сбор урожая в сады, их вокруг Дрездена было великое множество. Обычно жены армейских офицеров, составлявшие костяк таких бригад, ездили собирать черешню и смородину, а Людмила решила поехать в специализированное хозяйство собирать персики. В результате она оказалась одна русская среди ребят-студентов. Общаясь с ними, она усовершенствовала свой немецкий. А работник хозяйства, которого она, не зная его должности, называла про себя «хранителем сада», проникся к красивой русской женщине необыкновенной симпатией и не только рассказывал ей о том, как надо ухаживать за персиками, но и угощал ее плодами необыкновенного вкуса, выбирая лучшие на дереве. Таких она не пробовала ни до, ни после. А вечером она везла домой честно заработанную корзину прекрасных солнечных фруктов.
МУЖ СЛУЖИЛ, ЖЕНА ЗАНИМАЛАСЬ ДЕТЬМИ…
Катя родилась 31 августа 1986 года в Дрездене. Роды проходили в немецком госпитале при медицинской академии. Маша второй раз в своей жизни оставалась с папой, который был уже гораздо опытнее и даже научился правильно варить ей кашу (Людмила еще в первый раз оставила ему подробные записи, как надо кормить дочку и готовить ей еду), так что в этот раз ему было легче.
Труднее стало Маше, когда появилась Катя — она ее ревновала к родителям! Трудно себе представить, что ребенок, которому нет еще и полутора лет, способен испытывать это чувство, но было именно так. Видимо, повлияло и то, что на следующий день, после того, как Людмила с Катей возвратились из роддома, Машу отдали в ясли. Перемену своей жизни она перенесла очень тяжело. Две недели она приходила домой из яслей, ложилась ничком на пол и лежала.
Конечно, если бы у родителей было больше опыта и они могли бы себе представить, что такое может случиться, наверно, отдали бы ее в ясли не сразу, а немного погодя, когда бы она уже привыкла к существованию сестренки. Но случилось так, как случилось, и Людмиле пришлось потратить массу сил, чтобы вернуть старшей дочке душевное равновесие и уверенность в том, что родители любят ее по-прежнему. Нет, Маша не плакала, она просто не подпускала маму к Кате. Когда Людмила забирала ее в три часа из яселек и приводила домой, Маша постоянно требовала ее внимания. Стоило маме попытаться подойти к плачущей малышке, как Маша начинала бегать вокруг нее. Она никак не желала, чтобы ее мама занималась Катей, причем делала это не откровенно, словно понимая, что делать так нехорошо. Например, могла спрятаться в шкаф, чтобы мама искала ее. И мама искала, приговаривая: «Где же наша Машенька? Как же мы теперь без нашей Машеньки будем жить?» Дверца шкафа тут же распахивалась, и радостная Маша летела к маме…
Машу отдали в немецкие ясли, и она привыкала к ним около месяца. Потом в те же ясли пошла и Катя, ей было проще, ведь там уже была ее сестра, и Катя отправилась в ясли как к себе домой. Но то, что у нее есть старшая сестра, совершенно не исключало борьбу за лидерство. Они боролись за него до той поры, пока Катя не пошла в тот же немецкий садик, куда уже ходила Маша. Там почему-то младшие дети быстро понимали, что старшие — это авторитет, их надо слушаться. А старшие начинали заботиться о младших и опекать их. Конечно, младшие и старшие дети были в разных возрастных группах, но гуляли все вместе. Вот тогда Катя и признала старшую сестру лидером.