121.
– Есть существенный минус, – Корвин устало грохнулся на алюминиевую раскладушку, которую подарил ему гостеприимный заброшенный супермаркет на окраине Франкфурта. Он жалобно взвизгнула, вонзив в ответ жесткие пружины в бока обидчику. – Я сделал все, как ты сказал: распылил экстракт прямо над ним. Он впитался в кожу. АСУПИ приняла его за меня, но его отпустили через пятнадцать минут. Они провели повторное сканирование.
Пришелец пожал плечами и подошел к столику, который он переоборудовал под лабораторный. Он был нагроможден всякого рода баночками и стаканами, заменявшими химические пробирки. Под столом размещалась наспех сделанная система из пластиковых трубок, склянок и нагревательных элементов, перевязанных жгутами, добытых в одной из многочисленных разграбленных аптек Франкфурта. Благо, мародеры не слишком жаловали резиновые жгуты, пипетки и полуживые колбочки, отдавая предпочтение обезболивающему, антибиотикам, наркотикам и шприцам. Так что в этом плане им повезло.
Титлин несколько секунд смотрел на свою мастерскую, а потом неожиданно резко повернулся к человеку. Гибкость его позвонков позволила сделать это поочередности: сначала к Корвину целиком развернулась верхняя его часть (выглядело так, будто пришельца переломили пополам, а затем весьма скверно склеили), а потом в два шага ноги довернули нижнюю.
– Этого следовало ожидать, – сказал он. – Значит, придется вводить прямо в кровь. Это увеличит время действия.
Корвину понадобилось время, чтобы осознать сказанное пришельцем. Титлин выжидающе оглядывал собеседника. Его глаза не моргали. Все тело замерло. Можно было подумать, что он всего лишь восковая фигура, сделанная каким-то безумным творцом.
– Ты хочешь ввести мне в кровь чужое ДНК?
– Ты знаешь другой выход?
– Мне это чем-то грозит?
Титлин облокотился о свой лабораторный стол местом, где у обыкновенного человека находится копчик, и закрыл верхний глаз.
– Температура, головные боли, насморк, потливость, озноб, депрессия, сыпь, покраснение белков глаз, возможно, нелетальное внутреннее кровотечение… Тебе весь список?
– Ты серьезно? А смерти там нет?
– Нет. Тебе будет очень плохо, может быть даже хуже, чем когда-либо до этого, но ты выживешь. Определенно выживешь.
Корвин приподнялся с жесткой койки и уставился на пришельца. Он не помнил, шутил ли тот когда-нибудь или нет. Скорее всего, нет – понятие юмора ему вряд ли было известно. Но то, что он сейчас услышал, определенно было близко к сарказму. Он даже не знал, радоваться ему или пугаться проявления человечности в своем внеземном друге.
– Как это возможно вообще?
– Чужое ДНК покроет собой твое собственное. У тебя будет маскировочная оболочка. Ты не умрешь, потому что я хорош в своем деле. Но тебе будет очень плохо, потому что твоя иммунная система будет постепенно избавляться от чужеродного вмешательства. Это примитивная биология, – он рассеянно пожал плечами. – И нам нужно проверить, как быстро она это сможет сделать.
122.
– Я не умер… – простонал Корвин.
Его голос звучал слабо. Веки почернели, а грудь тяжело вздымалась вверх при каждом хриплом вдохе. Он лежал на кушетке, застеленной всяким тряпьем. Титлин склонился над его взмокшим от пота телом и заглянул в расширенные зрачки, судорожно дергающиеся из стороны в сторону в поисках чего-нибудь знакомого. Пришелец положил руку на грудь Корвина, высчитывая его пульс. Он повторял эту процедуру последние несколько часов каждые пять минут, иногда слушал, дышит ли его товарищ.
– Эй, – простонал Корвин, когда его глаза, наконец-то, смогли четко разглядеть рельефную голову пришельца. – Так я все-таки жив…
Титлин тихо отпрянул от тела человека и, как будто облегченно вздохнув, ответил:
– Оу, я уже не долбанный живодер с хреновых задворок Вселенной!
– Извини…
123.
– Итак, – Титлин расположился на самодельно стуле, который он собрал из деревянного ящика и дверцы от старого холодильника. – Что в итоге?
– Это дрянь выводится из моей крови в среднем за полтора-два часа, в зависимости от ДНК. Так что нам нужно, чтобы меня арестовали за правонарушение, не пристрелили сразу же и не увезли в другое место со станции. Я должен оставаться на Гельзенкирхене на протяжении всего этого времени.
– И что же это за нарушение?
– Я должен быть выходцем с Титлина.
– Ты и так выходец с Титлина.
– Я должен быть выходцем с Титлина и не быть собой, иначе меня не впустят внутрь к АСУПИ.
– Тебя в любом случае расстреляют без дознания. Ты – враг человечества в их глазах. Они тебя сначала прикончат, а потом только будут проводить следствие: ваша нынешняя судебная система довольно примитивна.