Ричард Коуди прекрасно знал, что никаких слов от него не требуется, а потому и не стал ничего говорить.
– Людям нужна иллюзия, возвышенная, поднимающая настроение иллюзия, – продолжал Джерри Мендес. – Вот что им нужно! Найди подходящий сюжет, слегка приправь его ужасом и скверной – и попадешь прямо в яблочко. Вот тебе золотая истина!
На этот раз Ричард Коуди почувствовал, что ему все-таки нужно что-то сказать. Он пошарил в уме в поисках таких слов, в которых нашлась бы правильная нотка иронии, и произнес:
– Да, Джерри, для нас правда – это то, что мы превращаем в золото.
И Джерри Мендес расхохотался. Он так долго смеялся, что в итоге его смех превратился в хрип, сменившийся жуткими пронзительными звуками, и стало ясно, что он задыхается. Приступ он сумел остановить только с помощью ингалятора, который с трудом извлек из кармана брюк. Сунув ингалятор в рот, он буквально присосался к нему, точно это был гигантский леденец на палочке.
– Журналистика, Ричи, – провозгласил Джерри Мендес, вновь обретя способность говорить, но теперь голос его звучал как-то уж очень высоко и пронзительно, – это искусство превратить шелковую дамскую сумочку в свиное ухо.
10
Теперь Ричарду Коуди казалось, что лучше пересечь пешком равнину Налларбор, чем задержаться в доме Кейти Моретти еще хотя бы на несколько минут. И все же он остался – нужно было произвести должное впечатление на Джерри Мендеса и дать ему понять, что он, Ричард Коуди, человек поистине замечательный и, безусловно, заслуживает большего; кроме того, ни у кого даже мысли не должно было возникнуть, что он попросту сбежал – хотя именно это ему отчаянно хотелось сделать. И, чтобы отвлечься, он снова принялся флиртовать с той смуглой особой, графическим дизайнером.
Их разговор свернул на тему принудительного содержания беженцев под стражей. Сперва Ричард Коуди чувствовал, что вынужден – хотя бы и в весьма вежливой, уклончивой манере – соглашаться с тем, что позиция правительства в данном вопросе восхищения отнюдь не вызывает, но графический дизайнер, похоже, особого интереса к его доводам не проявила. Тогда Ричард Коуди стал выдвигать несколько иные аргументы, сперва, правда, очень осторожно, и процитировал высказывания некоторых своих источников в высшем эшелоне министерства иностранных дел.
Но и тут графический дизайнер особого интереса не проявила, и Ричард Коуди решил поведать ей кое-какие истории о различных «опасных типах исламистов», впущенных в страну, пользуясь такими хорошо известными именами, о которых, если честно, сам он имел весьма поверхностное представление.
И хотя графический дизайнер по-прежнему не выказывала ни малейшего интереса к его историям, сидящие за столом постепенно начали прислушиваться к тому, что он говорит: все-таки он, безусловно, был выдающимся журналистом, немало повидавшим на своем веку, и узнать его мнение было весьма разумно.
– На мой взгляд, – заявил Ричард Коуди, – у нас все совсем не так, как в нацистской Германии.
– Вот и я постоянно это повторяю, Рей, – сказал сенатор от партии лейбористов. К подбородку у него прилипли кусочки панциря омара, а имя Ричарда Коуди он явно спутал с названием коньяка «Рей Мартин». – У нас же все-таки Австралия!
Остальные невнятным гулом выразили свое согласие с сенатором: да, несомненно, у нас не Германия, а Австралия! И, чтобы в этом убедиться, достаточно было окинуть взором огромную столовую Кейти Моретти с новой мебелью и чудесным видом из окон, и сразу становилось ясно: вот это и есть Австралия, и она поистине чудесна, но самое чудесное в Австралии – это, разумеется, они и такие, как они! Ведь это их успех, их процветание, их особняки, их апартаменты! Это их «Порше», «Бентли» и «БМВ»! Это они совершают изысканные «бегства» в тропики! Им принадлежат яхты и быстроходные катера! Здесь главное – их влияние, их привилегии, их уверенность! Разве может кто-то в этом усомниться? Разве может кто-то поставить это под вопрос? Разве кто-то захочет хоть в малой степени это изменить?
Графический дизайнер в конце концов вроде бы включилась в разговор; она глянула на Ричарда Коуди, коротко улыбнулась и слегка наклонилась вперед. И Ричард Коуди с явным облегчением улыбнулся ей в ответ.
– Говорите о нацистах что хотите, – заявила девушка, и Ричард Коуди заметил, что у нее на левой груди имеется очень привлекательная родинка, – но в дизайне они разбирались.
Она еще больше наклонилась вперед, и в вырезе платья закачалось распятие, обильно украшенное резьбой, и стала еще лучше видна аппетитная ложбинка между грудями, а распятие в итоге и вовсе выпрыгнуло из-под черных кружев, обрамлявших ее декольте.