В письме от 29 сентября 1950 г. И.М. Троцкий подробно рассказывает Алданову о своем недавнем посещении Стокгольма:
В Стокгольме я виделся с проф<ессором> Фре<д>риком Бе<е>-ком, с покойным историком литературы проф<ессором> Ламмом, а также с Антоном Карлгреном. Первые двое — члены Нобелевского комитета. Карлгрен — эксперт по славянской литературе и профессор славистики. Встречался и с другими лицами, близкими к Нобелевскому комитету и осведомленными с его кулисами. Все они знают, что И.А. Бунин выставил Вашу кандидатуру в лауреаты. Почти все знакомы с Вашими произведениями. Единственное горе то, что вы эмигрант. В кулисах Нобелевского комитета царит тенденция присуждать премию только национальным писателям, и, по преимуществу, вновь образовавшихся государств. Индия, Пакистан и Израиль стоят на очереди. Виднейший кандидат от Израиля — Мартин Бубер, мыслитель, писатель и профессор Иерусалимского университета. <...> Томас Манн прилагает все усилия, чтобы литературная премия в этом году досталась Bendete Groce или Черчиллю. Шведы мечтают поднести премию своему поэту (забыл его фамилию92), вышедшему из народа, из самых низов. Будь И.А. Бунин здоров — можно было бы кое-что в этом смысле предпринять. Со смертью Сержа де Шессена у нас никого в Стокгольме нет, кто мог бы, где нужно, словечко заговорить или нажать надлежащую кнопку. Лично я состою в переписке с двумя влиятельными членами Нобелевского комитета, но судя по их поведению, они, по-видимому, связаны с кем-то обещаниями93. Вот, дорогой Марк Александрович, вкратце все, что могу сообщить по интересующему Вас вопросу. По секрету Вам скажу, что еще до войны И.А. меня всячески убеждал в необходимости завоевать для Вас Стокгольм. Он искренне стремился содействовать в заслуженном получении Вами Нобелевской премии. Но как преодолеть Ваше эмигрантское положение?
1о июля 1951 г. И.М. Троцкий пишет Алданову в Ниццу:
Дорогой Марк Александрович! Согласно вашей рекомендации, правление Литфонда ассигновало г. Сабанееву 25 $ и г. Постель-никову94 15 $. Прилагаю чек на 40 $ и дружески прошу означенные суммы передать Вашим протеже. Считаю нужным поставить вас в известность, что, согласно решению, принятому правлением, впредь все лица, обращающиеся к Литфонду за помощью, должны свои просьбы излагать в индивидуальной форме. Для Вас, дорогой Марк Александрович, вероятно, не без интереса будет узнать, что на 22 октября назначено общее собрание членов Литфонда, на котором правление даст отчет о его деятельности и ближайших планах, равно как расскажет о причинах, повлекших уход из правления некоторых его членов. От имени правления и моего собственного благодарю вас за приветы, переданные <от> А.Я. Столкинда95. <...>
P.S. Квитанцию прошу прислать в мой адрес.
В ответном письме от 16 октября 1951 г. Алданов сообщает И.М. Троцкому:
<...> Ваш чек был на мое имя, и я его послал в Нью-Йорк на свой счет в банке (хотя посылать из Франции деньги чеками не разрешено). Сабанееву я заплатил здесь в Ницце из своих франков по курсу черной биржи, — просил его этот курс узнать и указать мне, что он и сделал. По тому же курсу послал Постельникову франки в Париж. Прилагаю их расписки. Сумма во франках не указана, так как это и Фонду было бы не очень удобно. Рад, что Правление успешно работает. Слышал, что скоро начнется большой сбор. Желаю успеха. Если нужно поместить обычное обращение в «Н<овом> р<усском> слове», конечно, это сделаю. Сделает, наверное, и Тэффи. А если Бунин хоть чуть-чуть поправится (сейчас ему худо), то, без сомнения, напишет и он. <...> Надеюсь, что у вас все благополучно. У нас тоже, более или менее. Примите и передайте супруге наши самые лучшие пожелания.
Ваш М. Алданов.
Во всех последующих письмах М.А. Алданова к И.М. Троцкому, хотя по форме они в большинстве своем являются прошениями о материальной помощи тем или иным бедствующим литераторам, красной нитью проходит «нобелевская тема». Вот один характерный пример. В почтовой открытке, датированной, по-видимому, 1953-м (штемпель неразборчив) Алданов пишет Троцкому:
Дорогой Илья Маркович. Сердечно Вас благодарю за Вашу любезность, — эти пятьдесят франков <...> переданы по назначению (дело идет о Н.Я. Рощине96). Очень мило с Вашей стороны. Как Вы живете? Когда будете в Париже? Шлю Вам самый сер-дечный привет и самые наилучшие пожелания. Ваш М. Ландау-Алданов.
P.S. Я, разумеется, давно послал д-ру Калгрену «Пещеру».
Однако во всех обращениях М. Алданова последних лет его жизни к И.М. Троцкому звучат нотки, присущие именно искренним исповедям. Недаром же Алданов непрестанно подчеркивает конфиденциальность своих посланий, что опять-таки свидетельствуют о симпатии и доверии, которое именитый писатель питал к своему адресату.