Как уже указывалось ранее, первоначально в ОТБ на правах самостоятельных свободных КБ входили коллективы Беляева и Кочеригина. Вскоре убедились, что симбиоз тюремных и свободных КБ в одном помещении, на одной производственной базе чрезвычайно хлопотен и неудобен. Поэтому 3 января 1941 года начальник ОТБ Кравченко и директор завода Ляпидевский обратились к замнаркома А. С. Яковлеву с просьбой о переводе свободных КБ в другое место. Просьбу эту наркомат уважил.
Так, вместо структуры ОТБ появилось ЦКБ-29 НКВД (иногда его именовали КБ-29 завода № 156). Начальником ЦКБ-29 назначили Г. Я. Кутепова, оставив за ним и должность заместителя Кравченко. С этого времени спецтехотделы все чаще стали именоваться КБ. Туполевский «103», которым командовал А. Балашов, стал КБ-1. В него перешла из других СТО часть старых сослуживцев Туполева: А. М. Черемухин, Б. А. Саукке, Г. А. Озеров, а также Н. И. Базенков и И. Г. Неман.
Кроме того, его состав (как и составы других СТО) пополнился за счет притока арестованных работников, в основном, среднего звена и вольнонаемных лиц.
В отделе «103» Андрей Николаевич продолжал работу над самолетом, ставшим впоследствии известным под именем ТУ-2.
Структура отделов была четко продумана. В инженерные дела руководители от НКВД, по причине недостаточной осведомленности в хитросплетениях авиационных наук, не вмешивались. Они отвечали за все виды снабжения, связи с другими организациями (ВВС, ЦАГИ, заводы-смежники), систему охраны и безопасности. Они же подписывали технические документы, подготовленные инженерами.
Каждый СТО имел свои спальни. Они различались по фамилиям старост, отвечавших за соблюдение установленных правил внутреннего распорядка. Туполевцев разместили в четырех помещениях. Спальня, где стояли койка и тумбочка А. Н. Туполева, а старостой был А. П. Алимов, занимала Дубовый зал на шестом этаже с балконом (естественно, зарешеченным), выходящим на Дворцовый мост реки Яузы.
В свое время зал по замыслу А. Н. Туполева предназначался для разного рода совещаний, приема иностранных авиационных делегаций. Теперь он стал камерой для своего создателя и его соратников.
Здесь уместно рассказать об одной особенности туполевского характера. Андрей Николаевич не терпел слова «мелочь». Все должно делать ответственно и добротно. Готовые для сдачи заказчику помещения нового корпуса КОСОС Туполев, как правило, осматривал сам. Дубовый зал не стал исключением. За качество работ отвечал техник-смотритель В. К. Фетисов.
ИМТУ. Коровий брод, дом 3. 1911 г.
Вот как он описал посещение Андреем Николаевичем Дубового зала перед окончанием всех работ:
Работы по залу для иностранных гостей закончены. Разделаны потолочные плафоны. Дубовые панели стен и карниз последний раз покрываются спиртовым лаком. Квадратные никелированные стойки парапета балкона блестят. Через час-полтора можно будет закрыть дверь и повесить ключи на доску шестого этажа.
Номер 615 уже закреплен за этим залом. Настроение приподнятое. Многомесячные труды дают свои плоды. Два пожилых паркетчика ползают на коленях, доводя шлифовку до нормы.
Дверь бесшумно открылась, беззвучно вошел Андрей Николаевич. Я не знаю, сколько он стоял, так как находился спиной к двери.
— Хозяин пришел, — шепотом произнес старший.
— С окончанием не плохо бы и обмыть. Не обеднеет, — добавил второй.
— Ш-ш-ш, — прошипел старший, — накаркаешь еще!
Повернувшись, я увидел Андрея Николаевича. Он был одет непривычно для меня. На нем была шляпа и костюм строгого покроя.
— Здравствуйте, Андрей Николаевич.
— Здравствуй, — не подавая руки, ответил он. — Как паркет?
— Во! — Восторженно ответная, подняв большой палец правой руки. Так мы привыкли выражать свои положительные эмоции.
Андрей Николаевич не разделил этих эмоций. Он пристально и внимательно стал оглядывать зал от плинтуса до плафона.
— Принеси тряпку! Почему ты в ботинках? Видишь, мастера в носках!
Лицо его помрачнело и не предвещало ничего доброго. Пожилой паркетчик быстро поднес кусок мешковины. Короткий столярный фартук был вытерт до белизны. Подушечки наколенников были заштопаны.
— Положи в коридор.
Выйдя в коридор, он тщательно вытер ботинки. То же сделал и я. Рядом лежал видавший виды кусок мешковины. Я, сознавая всю бестактность своего жеста, готов был провалиться сквозь землю.