Расправившись с «врагами», следовало взяться за возрождение авиации. Для этой цели в Кремле в начале 1939 года было созвано представительное совещание оставленных на воле работников КБ, промышленности и ВВС. На нем Сталин высказался за выпуск в основном двухмоторных бомбардировщиков, и практически все его поддержали. И только благодаря настойчивости начальника НИИ ВВС А. И. Филина Сталин неохотно согласился на постановку в серию туполевского ТБ-7, о котором говорилось выше. Впоследствии «врага» Филина расстреляли.
Самое удивительное в этой истории состояло в том, что в стране в это время из двухмоторных фронтовых бомбардировщиков были лишь устаревавший СБ и не проходивший еще государственных испытаний, но уже широко разрекламированный в ЦК своим создателем бомбардировщик ББ-22 (Як-4). Поэтому говорить о выпуске двухмоторных бомбардировщиков в январе 1939 году было рановато — не было эталона для серийного производства. Но так как конструктор ББ-22 был в фаворе у вождя, то его машину запустили в большую серию до окончания государственных испытаний.
В предвоенные годы вождь, беседуя с молодым конструктором ББ-22, делился с ним мыслями о состоянии отечественной авиации.
«Говорите то, что думаете, и не смущайтесь, — подчеркивал Сталин. — Мы вам верим, хотя вы молоды. Вы знаток своего дела, не связаны с ошибками прошлого и поэтому можете быть объективным больше, чем старые специалисты, которым мы очень верили, а они нас с авиацией завели в болото».
История жестоко посмеялась над «проницательным» вождем.
Да, к началу Великой Отечественной войны успели выпустить около 600 ББ-22. Участие их в войне с Финляндией обнаружило невозможность доведения конструкции самолета до тактико-технических требований военных, и ВВС КА отказались принять машину на вооружение.
Пока вождь беседовал с молодым специалистом, «не связанным с ошибками прошлого», и просил его без стеснения высказать свои мысли, в том числе и «о том или ином работнике» (во всех изданиях книги «Цель жизни» эти мысли, к сожалению, опущены), «старые спецы» трудились в ЦКБ-29. И создали самолеты, ставшие гордостью отечественной авиации.
Все шире становился фронт работ по четырем машинам. Полным ходом в производство пошли чертежи. Начальники цехов начали вызывать на рабочие места ведущих конструкторов для решения технических вопросов. Перед Кутеповым встали две сложные проблемы. Надо признать, что разрешены они были просто и изящно.
Проблема первая: все ведущие конструкторы — «зеки». Не пустить их в цех нельзя — станет работа. Притащить в КБ из цеха фюзеляж или крыло также невозможно. А как предотвратить вполне вероятное и безусловно вредное бесконтрольное общение зеков, вызванных в цеха, с вольными технологами, мастерами, да и с кадровыми рабочими, со всеми теми, которые хорошо знали и уважали этих самых зеков, когда они были свободными людьми? (Когда Андрей Николаевич впервые после ареста появился в цехах своего завода, кадровые работники были обрадованы и несказанно удивлены. Дело в том, что был слух о том, что Туполева расстреляли. Правда, подходить к нему при сопровождающем его охраннике, естественно, опасались.)
Из затруднения вышли самым простым путем — значительно увеличили число охранников (их обычно называли «тягач» или «попка»), которые обязаны были всюду сопровождать зеков и не допускать разговоров с ними на непроизводственные темы.
Вторая проблема была значительно сложнее. Как известно, в инженерном деле царит не коллективная, а индивидуальная ответственность, особенно, если работа выполняется арестантами. Это значило, что все чертежи должны были подписываться соответствующим начальником, то есть арестантом. Но, во-первых, это же будет позорно, если сборочные чертежи новых секретных самолетов ВВС будут утверждены подписями «врагов народа»! Во-вторых, как начальникам сборочных цехов разобраться, на какую из четырех строившихся машин следует поставить ту или иную деталь, полученную из смежных цехов?
Но таланты есть везде, были они и в ведомстве Кутепова. Удалось найти исключительно оригинальное решение — все начальники-«зеки» получили индивидуальные «факсимиле», так называлась эта штука официально. У зеков же было более простое и верное определение — «копыто».
Оно представляло собой прямоугольную печатку с четырехзначным числом. И вместо подписей зеков на чертежах появились оттиски разнообразных «копыт».