Энглин вдруг взглянуло на Соломона так, словно запросто читало его мысли. Даже не так – словно оно заранее знало, какие мысли придут ему в голову. Сонные глаза уставились на него в упор, механически разглядывая и немного щурясь от яркого света. Вроде бы обычные человеческие глаза, только равнодушные и как-то не вполне по-человечески спокойные.
«Это не человек, - подумал он, тщетно пытаясь избежать этого взгляда, устремить глаза в другую сторону, - Когда-то оно, может, и было человеком, но сейчас это что-то другое. Что-то странное и наверняка опасное».
Говорят, брошенные на необитаемых островах люди через какое-то время сходят с ума. Психика не выдерживает обступившей со всех сторон пустоты. Всякий прибор, сошедший с конвейера, способен работать в четко определенных параметрах внешней среды, будь то температура воздуха или сила тока. Если параметры среды резко меняются, механизм начинает сбоить – и рано или поздно выходит из строя.
А что если нейро-вандалы сами живут на необитаемых островах?.. Они практически не пользуются нейро-софтом, считая его наркотиком, но в то же время постоянно связаны с ним незримыми нитями. Они скользят по бездонным морям цифровых технологий, не погружаясь в них, лишь выхватывая из глубин вкусные куски, по большей части из соперничества, бахвальства или подростковой удали. Как далеки они стали от человечества, в котором иметь три десятка нейро-модулей – норма? Сколько этих невидимых необитаемых островов разбросано по миру? И сколько лет провело на своем острове то, что называет себя Энглин Кейне Нул?..
Соломон вдруг ощутил жалость, противную и липкую, как половая тряпка, которой касаешься случайно босой ногой. Жалость не к девяти мертвецам, а к этому непонятному и безумному существу, добровольно отказавшемуся быть человеком, запертом в своем маленьком кусочке хаоса среди серых камней. Он вдруг понял причину равнодушия и презрения, которые замечал в глазах Энглин, и которые оно даже не пыталось скрыть.
«Оно просто не считает нас людьми, - подумал Соломон, чувствуя, как эта простая истина тонким инеем выстилает желудок, - Вот как просто. Мы с Бароссой для него не люди. А спрутоподобные чудовища, сшившие себе маскировочные костюмы из обрывков человеческой кожи. И сейчас мы вторглись в его мир, уверенно и властно. Просим у него помощи и пытаемся объяснить, как это важно. Словно пьяные и напыщенные франты, кричащие с борта белоснежного лайнера сидящему на скале Робинзону, чтоб тот подкинул пару кокосовых орехов для коктейльной вечеринки… Необитаемый остров… Как гадко».
Энглин вдруг хохотнуло, оскалив отличные белые зубы и глядя на Соломона. Видимо, снова прочитало чужие мысли. Или же лицо Соломона стало красноречивее телевизионного экрана. Забравшись на кухонный стул, Энглин устроилось на корточках, обхватив руками тощие бледные колени, и стало похоже на дикого зверька, настороженно наблюдающего за подозрительными двуногими существами.
- Нам нужно ваше добровольное сотрудничество, - терпеливо говорил между тем Баросса, сам вымотанный этой односторонней глупой беседой, - Я понимаю, что ваши представления о нейро-преступниках могут быть отличными от моих или официальной позиции Транс-Пола, но…
- Как же ты мне осточертел, детектив Шкаф, - пробормотало Энглин, выпуская воздух сквозь плотно сжатые зубы, - Ты трещишь уже битый час, но так и не сказал, что тебе, черт возьми, от меня надо. Если пришел спрашивать, так спрашивай! Я жду конкретного вопроса!
Соломону захотелось рассмеяться, но это, вероятно, было бы нетактично в ходе то ли допроса, то ли беседы. Поэтому он приложил ладонь ко рту и сделал вид, что кашлянул.
- Хорошо, - за несколько секунд Баросса полностью восстановил пошатнувшийся было самоконтроль, - Вопрос у нас есть, и вопрос простой. Возможно ли, воздействуя на человека через нейро-интерфейс, заставить его кончить жизнь самоубийством?
Соломон ожидал, что Энглин надолго задумается, флегматично почесывая пальцем затылок и раскачиваясь на табуретке. Но ответ последовал практически мгновенно.
- Да, - сказало Энглин равнодушно, - Нейро-бомба.
Соломон и Баросса переглянулись. Баросса выглядел потрясенным – как пиратский капитан, обнаруживший всплывшую рядом с его кораблем подводную лодку. Как выглядит его собственное лицо, Соломон не знал, но предполагал, что не лучшим образом. Отличная, черт возьми, пощечина двум великовозрастным самоуверенным детективам от маленького недоразумения.