— Этого я не знаю.— Дин равнодушно пожал плечами. Посторонний наблюдатель мог бы подумать, что они обсуждают цены на имбирь.— Если слух не подтвердится, возвращайся, сынок, где–нибудь через недельку, я подкину тебе малость сингапурского товару.
— Из отеля «Нан–Хай», что на Бенкулен–стрит?
— Болтай поменьше! — ухмыльнулся Дин.
Металлический стол был под завязку забит оборудованием, исключающим прослушивание.
— Ладно, до встречи, Джули. Пойду поприветствую Уэйджа.
Пальцы Дина поправили идеальный узел светлого шелкового галстука.
Кейс не прошел и квартала, как внезапно, прямо–таки на клеточном уровне, почувствовал, что кто–то плотно сел ему на хвост.
Мания преследования была для Кейса нормальным профессиональным заболеванием, как силикоз для шахтеров; он давно воспринимал эту слабость как нечто само собой разумеющееся. Хитрость состояла в том, чтобы не позволить ей выйти из–под контроля, но сегодня это было довольно затруднительно из–за большого количества закаченных «колес». Кейс справился с приливом адреналина и, придав своему узкому лицу выражение скучающей рассеянности, притворился праздным гулякой. Через некоторое время он увидел затемненную витрину и остановился рядом. Это был хирургический бутик, закрытый на ремонт. Сунув руки в карманы, Кейс разглядывал плоский шмат искусственной плоти, лежащий на резной, поддельного нефрита, подставке. Кожа образца напомнила ему «загар» шлюх Зоуна, на ней тускло, как татуировка, мерцал цифровой дисплей, управляемый подкожным чипом. «Зачем,— подумал Кейс, чувствуя, как пот струится по ребрам,— нужно вживлять микросхему, если ее можно просто носить в кармане?»
Не поворачивая головы, одними глазами, он изучал отражение проходящей мимо толпы.
Вот.
За моряками в рубашках хаки с короткими рукавами. Темные волосы, зеркальные очки, темная одежда, стройный…
Исчез.
Низко пригнувшись, петляя между прохожими, Кейс побежал по улице.
— Одолжи мне ствол.
Шин улыбнулся:
— Через два часа.
Окруженные запахами свежевыловленной морской живности, они стояли в подсобке павильона, торгующего суси на улице Сига.
— Ты вернуться через два часа.
— Мне нужно сейчас. Поищи, может, есть что–нибудь.
Шин пошарил за пустыми двухлитровыми банками из–под тертого хрена и извлек на свет божий продолговатый, завернутый в серую клеенку пакет.
— Тазер. Один час, двадцать нью–иен. Залог тридцать.
— На хрена он мне? Мне нужен пистолет. А то пойду я вот сейчас гулять, и захочется мне кого–нибудь шлепнуть. Ну и куда же я тогда без пистолета?
Официант пожал плечами и водворил тазер на прежнее место:
— Через два часа.
Кейс вошел в магазин, даже не взглянув на выставку сюрикенов. Он не метал их ни разу в жизни.
С помощью кредитного чипа Мицубиси–банка на имя Чарльза Дерека Мея он купил две пачки «Ихэюаня»; чип этот служил Кейсу вместо паспорта.
Продавщица–японка за кассовым терминалом выглядела на несколько лет старше старины Дина, правда, свои годы она прожила без помощи достижений науки. Кейс вынул из кармана тощую стопку новых иен:
— Я хочу купить оружие.
Продавщица показала на витрину с ножами.
— Нет,— сказал Кейс,— я не люблю ножи.
Тогда женщина вытащила из–под прилавка продолговатую коробку. На желтом картоне крышки грозно раздувала капюшон аляповатая, свернувшаяся кольцами кобра. Под крышкой лежали восемь одинаковых цилиндров в бумажной упаковке. Кейс молча наблюдал, как коричневые, в старческих желтых пятнах пальцы разворачивают обертку. Женщина показала ему матовую стальную трубочку с кожаной петлей на одном конце и маленькой бронзовой пирамидкой на другом. Она взяла трубку в одну руку, зажала пирамидку между большим и указательным пальцами другой, затем потянула за петлю. Наружу вылетели и застыли три промасленных телескопических сегмента туго навитой пружины, заканчивающиеся острым наконечником.
— Кобра,— произнесла продавщица.
Небо над неоновыми конвульсиями Нинсеи приобрело сероватый оттенок. Сегодня воздух обдирал легкие, словно наждачная шкурка; на многих прохожих были фильтрующие маски. Кейс провел в уборной целых десять минут, пытаясь пристроить «кобру» поудобнее, но в конце концов попросту заткнул ее за пояс. Прикрытый штормовкой пирамидальный конец тыкался под ребра. При каждом шаге эта штуковина грозила грохнуться на землю, но все же с ней было как–то спокойнее.
На самом деле «Тац» не очень–то процветал и в будние вечера привлекал в основном постоянную клиентуру. Зато по пятницам и субботам он выглядел совсем иначе. И хотя в эти дни многие завсегдатаи приходили тоже, они как–то терялись среди массы подвыпивших моряков и профессиональных воришек, охотившихся за их кошельками. Войдя в бар, Кейс поискал глазами Раца, но тот куда–то исчез. Местный сутенер Лонни Зоун остекленевшим взором подвыпившего папаши наблюдал, как одна из его девочек обрабатывает юного моряка. Сводник употреблял балду, которую японцы называют «облачные танцовщицы». Поймав на себе его взгляд, Кейс помахал рукой. Лонни неторопливо переместился к нему сквозь толпу, его анемичное продолговатое лицо выражало безмятежное спокойствие.
— Лонни, ты видел сегодня Уэйджа?
Зоун посмотрел на Кейса и медленно покачал головой.
— Зуб даешь?
— А может, и видел. В «Намбане». Часа два назад.
— С ним были ребята? Один такой стройный, с темными волосами, наверное, в черной куртке?
— Нет,— сказал Зоун после длительных раздумий; морщины на его лбу должны были свидетельствовать о мучительных усилиях, необходимых, чтобы вспомнить столь мелкие подробности.— Здоровые такие ребята. С искусственными бицепсами.
Под прикрытыми веками Зоуна проглядывали крохотные белки, еще меньшие радужки и огромные расширенные зрачки. Он долго смотрел Кейсу в лицо, затем опустил взгляд. Заметил выпирающий стальной хлыст. Многозначительно поднял бровь и сказал:
— «Кобра». Ты хочешь кого–то замочить?
— Пока, Лонни.
И Кейс покинул бар.
Хвост вернулся. Кейс знал это наверняка. К обычному наркотическому возбуждению добавилось нечто новое, он почувствовал приступ восторга. А раз ты радуешься, подумал он, значит у тебя действительно едет крыша.
Каким–то непостижимым и слегка жутковатым образом обстановка напоминала матрицу. Устань, окажись в отчаянно неожиданном и неожиданно отчаянном положении, и ты увидишь Нинсеи в облике информационного поля,— примерно так же однажды матрица напомнила ему протеины, сцепляющиеся друг с другом, чтобы задать специализацию клетки. Затем ты можешь броситься в головокружительный, акробатический полет, отдаться ему целиком, ни на секунду не забывая о своей самостоятельности, пока вокруг тебя бушует привычный танец чисел и символов интерактивной деловой информации и ты видишь, как базы данных оживают во плоти лабиринтов черного рынка…
«Давай, Кейс,— говорил он сам себе.— Надери их. Вот уж чего они никак не ожидают»..
Кейс находился в полуквартале от игровой аркады, где познакомился с Линдой Ли.
Расталкивая гуляющих матросов, он бросился через улицу. Ему вслед заорали по–испански. Кейс открыл дверь и оттуда рванулся грохот, похожий на рев прибоя, и мощный инфразвук отозвался даже не в ушах, а где–то в желудке. Кто–то нанес десятимегатонный удар в «Танковой войне в Европе», чудовищный огненный шар, имитирующий воздушный ядерный взрыв, превращался в программный клубящийся дымный гриб, и вся аркада утонула в белом шуме. Кейс бросился вправо и побежал по некрашеным ступенькам вверх. Как–то он приходил сюда с Уэйджем, договариваться о запрещенных гормональных триггерах с человеком по имени Мацуга. Кейс припоминал этот коридор, грязную циновку, ряд одинаковых дверей, ведущих в крохотные кабинетики. Одна дверь была открыта. Из–за белого терминала на него смотрела молоденькая японочка в черной майке; за ее спиной виднелся постер, рекламирующий поездку в Грецию — голубизна Эгейского моря и, поверх нее, четкие строчки витиеватых иероглифов.