Вожак Диких Котов, который представился как Люпус Мудеркинд, носил поликарбоновый костюм с памятью, позволявшей воспроизводить по желанию любой фон. Он сидел, словно некая наисовременнейшая горгулья, на краю стола, глядя на Кейса и Армитиджа из-под надвинутого на глаза капюшона, и улыбался. Волосы у него были розовые. За левым ухом, по-кошачьи заостренным и покрытым розовой шерстью, щетинился радужный лес микрочипов. Что-то было сделано и с его глазами, они светились как у самого настоящего кота. Костюм его медленно менял текстуру и цвет.
– Ты выпустил ситуацию из-под контроля, – сказал Армитидж.
Он стоял посреди чердака, словно статуя, задрапированная в темные шелковистые складки дорогого плаща.
– Хаос, мистер Как-вас-там, – пожал плечами Люпус Мудеркинд. – Это наш стиль и образ жизни. Наш главный прикол. Ваша женщина знает об этом. Мы договаривались с ней. А не с вами, мистер Как-вас-там.
Костюм парня покрылся диким угловатым орнаментом, бежевым на светло-зеленом фоне.
– Она нуждалась в медицинской помощи. Теперь она у врачей. Мы постережем ее. Все в порядке.
Парень снова улыбнулся.
– Заплати ему, – сказал Кейс.
Армитидж сверкнул на него глазами:
– Мы не получили товар.
– Он у вашей женщины, – сказал Мудеркинд.
– Заплати ему.
Армитидж неохотно подошел к столу и вытащил из карманов плаща три толстые пачки новых иен.
– Хочешь пересчитать? – спросил он Мудеркинда.
– Нет, – ответил Дикий Кот. – Вы меня не кинете. Вы ведь мистер Как-вас-там. Вы заплатите, чтобы остаться мистером Как-вас-там. Чтобы не стать мистером Таким-то.
– Надеюсь, это не угроза, – сказал Армитидж.
– Это бизнес, – ответил Мудеркинд, засовывая деньги в нагрудный карман.
Зазвенел телефон. Кейс снял трубку.
– Молли, – сказал он, передавая трубку Армитиджу.
Когда Кейс покинул здание, геодезические купола Муравейника светились предрассветной серостью. Конечности замерзли и плохо слушались. Кейс не мог заснуть. Его вконец достал этот чердак. Сначала ушел Люпус, затем Армитидж, а Молли валялась в какой-то хирургической клинике. Где-то в глубине промчался поезд, и под ногами задрожала земля. В отдалении завыли сирены.
Ссутулив обтянутые новой кожаной курткой плечи, подняв воротник, Кейс брел наугад и бросал очередной окурок только для того, чтобы зажечь новую сигарету. Он пытался представить себе, как стенки ядовитых капсул Армитиджа вот прямо сейчас растворяются, становятся с каждым шагом все тоньше. Картина казалась ирреальной. Такой же ирреальной, как ужас и страдание, которые он видел в вестибюле «Сенснета» глазами Молли. Кейс попытался вспомнить лица тех троих, которых убил в Тибе. Мужчины не вспоминались, а женщина была похожа на Линду Ли. Мимо протарахтел трехколесный грузовой мотороллер с зеркальными стеклами кабины, в кузове погромыхивали пустые пластиковые цилиндры.
– Кейс.
Он бросился в сторону и инстинктивно прижался спиной к стене.
– Хочу кое-что тебе передать.
Костюм Люпуса Мудеркинда переливался чистыми основными цветами.
– Пардон, не хотел тебя пугать.
Держа руки в карманах куртки, Кейс выпрямился во весь рост. Он оказался на голову выше Кота.
– Ты бы поаккуратнее, Мудеркинд.
– Всего одно слово. Уинтермьют.
– От тебя? – Кейс шагнул вперед.
– Да нет же, – возразил Мудеркинд. – Тебе.
– От кого?
– Уинтермьют, – повторил Дикий Кот и кивнул копной розовых волос.
Его костюм стал тускло-черным, угольная тень на обшарпанном бетоне. Он взмахнул черными худыми руками, словно исполняя па какого-то странного танца, и исчез. Нет. Еще стоит. Розовые волосы скрыты капюшоном, костюм стал серым и пятнистым, точно в тон тротуару. В глазах отражается красный огонь светофора. А затем он и вправду исчез.
Кейс прислонился к ободранной кирпичной стенке, закрыл глаза и помассировал веки окоченевшими пальцами.
На тротуарах Нинсэй все было гораздо проще.
5
Медицинская бригада, которая лечила Молли, занимала два этажа неприметного кондоминиума в старом центре Балтимора. Здание состояло из модулей на манер увеличенной версии «Дешевого отеля», только с гробами по сорок метров в длину. Кейс встретил Молли на выходе из модуля, украшенного табличкой с затейливо выведенной надписью: «ДЖЕРАЛЬД ЦЗИНЬ. ДАНТИСТ». Девушка хромала.
– Он говорит, если я пну что-нибудь, нога отвалится.
– Я тут наткнулся на одного твоего дружка, – сказал Кейс. – На Кота.
– И кто же это был?
– Люпус Мудеркинд. Он принес мне записку.
Кейс передал Молли бумажную салфетку, на которой аккуратными заглавными буквами красным фломастером были выведено слово «УИНТЕРМЬЮТ».