— Счастливо оставаться, леди, — сказал он даме; та быстро вернула очки на место и отвернулась.
Сигареты продавались в сувенирной лавке, но Кейсу не хотелось разговаривать ни с Армитиджем, ни с Ривьерой. Торговый автомат находился в узкой нише в конце ряда таксофонов.
Он покопался в набитом турецкими лирами кармане и начал скармливать в щель маленькие тусклые монетки, слегка забавляясь анахронизмом процесса. Ближайший таксофон зазвонил.
Совершенно машинально Кейс снял трубку.
— Да?
В трубке тихо попискивало, сквозь шумы спутниковой связи доносились тихие невнятные голоса, а затем раздался звук, похожий на завывание ветра:
— Привет, Кейс.
Пятидесятилировая монетка выскользнула из пальцев, подпрыгнула и куда — то укатилась.
— Это Уинтермьют, Кейс. Пора бы нам поговорить.
Электронный голос.
Кейс повесил трубку.
Позабыв про сигареты, он шел вдоль длинного ряда таксофонов. И каждый раз, когда Кейс проходил мимо очередного аппарата, тот звонил ровно один раз.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПОЛНОЧЬ НА РЮ ЖЮЛЬ ВЕРН
8
Архипелаг.
Острова. Тор, веретено, кластер. Человеческая ДНК сочится из недр гравитационного колодца, масляным пятном расплывается по его крутой стенке.
Вызовите на экран графическую программу самого обобщенного, грубого отображения плотности обмена информацией в архипелаге L–5. Ярко вспыхнет массивный красный прямоугольник, доминирующий элемент схемы.
Фрисайд. Фрисайд многогранен, и далеко не все его грани видны туристам, снующим вверх — вниз по гравитационному колодцу. Фрисайд — это бордель и банковский центр, дворец наслаждений и свободный порт, город пионеров и роскошный курорт. Фрисайд — это Лас — Вегас и Висячие сады Семирамиды, орбитальная Женева и фамильное гнездо чистокровного (на манер призовых кошек и собак), опутанного густой сетью близких внутрисемейных браков, промышленного клана Тессье и Эшпулов.
В Париж они летели лайнером "Ти — Эйч — Уай", первым классом, и сидели все вместе — Молли у иллюминатора, рядом с ней — Кейс, а Ривьера и Армитидж — у прохода. Был момент, когда самолет накренился на вираже, и Кейс увидел сквозь круглое окошко море и горстку сверкающих алмазов — островной греческий городок. В другой раз, потянувшись за своим стаканом, он заметил в смеси "бурбона" с водой еле уловимое очертание чего — то, очень похожего на гигантский сперматозоид.
Молли перегнулась через Кейса и ударила Ривьеру по щеке:
— Не надо, малыш. Кончай шуточки. Еще одна сублиминальная срань, и тебе будет не как сейчас, а очень больно. Здоровье твое драгоценное ничуть не пострадает, а я получу огромное удовольствие.
Кейс оглянулся на Армитиджа. Лицо абсолютно спокойное, во внимательных голубых глазах ни тени раздражения.
— А и верно, Питер. Кончай.
Кейс посмотрел на Молли. Мелькнула и тут же исчезла черная роза, лоснящиеся, как кожа, лепестки, черный стебель с блестящими металлическими шипами…
Ривьера кротко улыбнулся, закрыл глаза и тут же уснул.
Молли отвернулась к иллюминатору; в темном стекле отразились два серебряных круга.
— Ты ведь летал уже в космос? — спросила Молли, глядя, как Кейс устраивается на толстом, податливом темперлоне амортизационной койки "шаттла".
— Да нет. Я и вообще почти не летаю, только если по делу.
Стюард прилаживал к его запястью и левому уху датчики.
— Надеюсь, тебя не прихватит СКА, — сказала Молли.
— Воздушная болезнь? Ни в коем разе.
— Здесь не совсем то. В невесомости пульс твой участится, а внутреннее ухо на время сбрендит. Появится рефлекторное желание удрать неизвестно куда и соответствующий прилив адреналина.
Стюард переместился к Ривьере и вытащил из кармана красного пластикового фартука очередной набор датчиков.
Кейс отвернулся и попробовал различить очертания старых пассажирских терминалов аэропорта "Орли", но увидел только отражение изящно изогнутых отражателей выхлопа на мокром бетоне. На ближайшем из них красовался какой — то арабский лозунг — красные закорючки, напыленные из аэрозольного баллончика.
Кейс закрыл глаза и сказал себе, что "шаттл" — это просто очень большой самолет, который очень высоко летает. Вот и пахнет он как самолет — одеждой, жевательной резинкой и выхлопными газами. Из динамиков доносилось негромкое позвякивание кото[7]. Оставалось только ждать.