— А, к Разбитому это всё… мне сейчас понравится что угодно. Хоть родословная до пятнадцатого колена. Если Каллиники доберутся до моей души…
— Они ничего не найдут. Есть способы потерять вашу, человеческую память — но не потерять душу.
«Курьер» остановился, как вкопанный. Рассказ об амнезии его очень уж впечатлил. Я было дёрнулся его осадить — но бестелесное существование, кроме плюсов, имеет явные минусы. Например — отсутствие привязки к реальному пространству. А вообще странно. На этом этапе обычно я выхожу из снов. Или же реализм — побочный эффект болезненного сна? Что ж, посмотрим, что дальше будет. Благо, недоверчивый Адриан, рванувший было к призрачной двери, всё же остановился.
— Скрытое обнуление? Это же байка.
— Я могу вам это обеспечить. На какое-то время ваша личность спрячется в ту очаровательную и маленькую ракушку, что обычно присасывается у вас под челюстью.
— А что её заменит? Ааа, понимаю. Замените вы, — девушка кивает. — Получается, я стану одержимым?
— На какое-то время. Вариантов у вас немного — через минуту кафолики выйдут на ваш след.
— Госпожа! Через две минуты мы будем вынуждены отключить сервер! Многочисленные следы святых душ видны на мониторах! Я не могу подвергать вас такому риску…
— Адриааааан… — напоминает о себе демоница, наконец вставшая со своего трона. — Решайтесь или уходите.
Я вижу, как чёртов курьер колеблется. Нет-нет-нет, мужик, как там тебя, Адриан, разворачивайся и уходи. Дьявол, он такой — в любом каноническом тексте давит на смутные ощущения, сомнения и возможности. Показывает выгоду, да — но скромно умалчивает о своей. Девушка говорит о «ракушке» — это имплант? Вместилище памяти местных людей? Тогда гнать её нужно святой водой, заряженной ротой батюшек — дело ли, впустить в свою память демоницу из местного ада?
— Действуйте! — выдавливает из себя парень, и мне остаётся беззвучно выматериться. Пространство содрогается в такт короткому слову, и на этот раз оглядываются все. К счастью, в другую сторону от меня. Кажется, пора действовать. Плевать, сон это или галлюцинация — но предпочту сопротивляться. Конечности забиты ватой? Плевать! Нужно дергаться, представлять сжатые кулаки и пытаясь ощутить хотя бы пальцы ног. Чёрт дери, только что ещё спокойно ходил!
— Пургатория сегодня неспокойна, — громко шепчет девушка, и притягивает к себе курьера. Я вижу откровенный ужас в его глазах и напрягаю всё тело, наконец чувствуя мышцу, одну за другой. — Мы спешим, Адриан — так что я начала без вашего согласия.
«Я» падаю. Боль возвращается — и это уже не огненная боль от одиночной раны. Тысячи спиц пронзают моё тело и (почему-то голову). Адриан вопит и делает ровно то же, что пытаюсь сделать я — бьёт себя по голове, притягивая внимание «адепта» и демоницы. Нужно прервать эту связь.
— Нетнетнет, ты не говорила, что сотрёшь…
— Сотру? О, нет. Всего лишь замещу. Давно мечтала посмотреть, как вы живёте…
— Чёрта с два! — кричу я и несусь прямо на демоницу, уже сцепившуюся в объятиях с искаженным муками телом курьера. На меня обращают внимание, и я вижу глубокое изумление. Эх, нет тяжёлой лопаты череп раскроить… скорее для своего раззадоривания я повышаю голос и ору так, что эхо неожиданно громко несётся над сангвиновой равниной: — Эйвир, Один, Лиходей!
Время словно становится густым. Девушка начинает рассыпаться на пыль ещё до моего столкновения, и нервно кашляющий курьер втягивает эту пыль, как араб — кальянный дым. Что-то истерично вопит «сатанинский монашек», размахивая посохом — но его палка не останавливает меня. Я прохожу сквозь демона, врезаюсь в парня и падаю вместе с ним на стеклянные плитки. Сознание вновь милосердно покидает голову, и последняя мысль о приятном сне даже убаюкивает меня.
На мгновение или два. До резкого электронного писка, заставляющего открыть глаза.
Итак. Экран прямо у глаз раздражает сетчатку. Показывает — нечто вроде статических помех нежно знакомого синего цвета. Трясу головой. Убеждаюсь, что тело мне вновь принадлежит. Срываю экран, явно не являющийся модным шлемом дополненной реальности. Оглядываюсь. Тесная и потасканная каморка той планировки, которую нынче называют «студией». Её большую часть занимают весьма бытовые вещи: заправленная кровать, заваленный хламом стол, да кресло стоматолога, в котором сейчас и валялся.
— Что за чертовщина..
Рывком поднимаю себя из кресла. Какой-то встроенный инстинкт, вроде набираемого автоматом пин-кода, заставляет меня переключить красный рычажок у кресла. Массивный короб, спящим котом притаившийся у кресла, начинает искрить и тлеть, явно уничтожая своё содержимое. Запах нафталина и палёной пластмассы возвращает в реальность, заставляя ощупывать тело и считывать его реакции. Я слышал, что так иногда бывает у излишне увлечённых людей — погружаются в свои мысли и потом минут десять пытаются понять, где они находятся — в реальности или очередной грезе. К счастью, до этого момента не оказывался на их месте.