— Как удобно для татей, — оброняю я.
— В любом случае, это лучше, чем ничего. Есть что сообщить господарю Степану.
— К сожалению, владыка шпиля не может вас принять, — сдержанно склоняет голову хорёк. — В данный момент у него важное совещание, к которому не могут быть допущены даже Комнины. Речь идёт о вопросах семейственности.
— Понимаю. Проведите нас в обеденную палату а то знаете ли, сутки выдались насыщенными. Только прошу — из тех, что поменьше. Мы непритязательны, — широко улыбается Фёдор.
Мы проходим пару широких пролётов. Заходим на очередной этаж. Один короткий поворот и вновь резная дверь. Обеденная.
— Мне не нравится происходящее, — негромко сообщает Фёдор, едва мы входим в обеденную палату.
Предыдущие помещения выглядели более обыденно, но это… может, местный шпиль и пребывал в лёгком запустении, но в нём до сих пор была заметна тень величия. Высокий и всё так же расписанный свод — грубые цветы поверх старых фресок, пара служак в нём теряются, как бронзовые статуи. Стрельчатые окна, каменная резьба колонн. Забранные фигурной решёткой со странным гербом — лицо, разделённое четырёхконечной звездой. Интересно, что же в более благополучных ульях?
— Речь о помещении или тёплом скоморошьем приёме?
Брат строит скептичную рожу и я затыкаюсь, чтобы не выйти случайно из образа. Стол накрыт, но поскольку мы с «тайным» визитом, то прихлебатели не допущены и мы можем выбирать любое место. Я подхожу к окну, но вижу едва заметный отрицательный кивок брата. Могут подслушать? Или не стоит давать заговорщикам лишний повод? Что ж, положимся на его чутьё. Сажусь подальше от окна и кошусь на слуг. Девушка и мужик. В их расшитых серебром кафтанах не то что пистолет — самурайский меч можно спрятать. От Фёдора не укрывается мой скепсис — и он вежливо просит слуг подождать снаружи, пока несут блюда. И, наконец, ставит оберег.
— Извини. У окна ушам расположиться проще всего. Эта палата выходит на пустырь, шпиона не заметят даже днём.
— Не вопрос. Что тебя настораживает? То, что нас не пускают к господарю Степану, покушение или Каллиники?
— Ты раньше не был таким саркастичным, — усмехается Фёдор. — Надышался атмосферой скоморохов?
— Привычка плёсн шпиля. В них за хамство не секут кнутом и на дуэли не вызывают.
— Разве что морды бьют.
— Лучше бы сбрасывали с балкона?
Мы негромко смеёмся.
— Ты снова выкрутился, но удача имеет неприятное свойство, Адриан. Она часто заканчивается в неподходящий момент.
— Согласен. Но может, пытались убить тебя? Подложить свинью нашему дому?
— Нет, ты сам сказал, что они уточнили твою личность, прежде чем напасть. И это меня настораживает. Возможно, история с Армодом ещё совсем не закончилась.
— Может, Каллиники подсуетились?
— Им это без нужды. Балагуровы спокойно смотрят на их миссионерство. Ходят слухи, что под ними шатается шпиль. И это не к добру, потому что вместо них могут встать младшие ветви неспокойных семей. Каллиники невероятно богаты и влиятельны. Лаодикиям только дай повод покопаться в мозгах и машинах — и даже бесы не знают, куда это может их завести. Хитрово… хватит с них Мейендорфов, до сих пор расхлёбываем дела этой семейки. Да что говорить про лысых. Даже у нас с Уарами есть чёрные овцы в отаре.
— Официально ты в шпиле для этого?
— Да. Младший сын, но деспота Нижнедонска. Силовик, но куропалат. Удобная фигура, чтобы выразить недовольство усугубившейся татьбой и намекнуть боярству, что пока ситуация контролируемая, Комнины будут довольны. Хотя, конечно, моя миссия чуть сложнее.
— Миссия?
— Всему своё время, — отмахивается Фёдор и улыбается слугам, вносящим явства.
Никаких биомехов — только живые, старающиеся сдерживать пыхтение лица. Уже знакомая нам девушка — бесстрастно, с долей загадки, комментирует то или иное блюдо. Видимо, стремится показать, что не щщами кормят любезных гостей, вовсе не щщами.
— Вино из Чебаклеи красное.
— Вино из Тмутаракани белое.
— Свежий силигнит, — здоровый коровай свежего хлеба, пышущий жаром и ароматом.
— Зайчатина, тушеная в потрошках каплуна, — здоровенный был ушастый… а где уши?
— Ушки зайца, в пряностях, — тонко нарезанные полоски еды в соусе цвета карри.
И так далее, и так далее. «Официантка» (ну не знаю я придворную иерархию местную, не знаю!) с каждым блюдом пододвигается всё ближе — и хотя она миленькая, у меня даже не возникает идея с ней пофлиртовать. Может, дело в шутках брата, а может — в адреналине, до сих пор держащем меня в состоянии ледяного хладнокровия. Он кричит об опасности даже от такой милой девушки — и я решаю послушать организм. Или перегрузку памяти — кто знает. Тем более, что Фёдор, отослав слуг, каждое из них тестирует каким-то механическим скарабеем. Интересно, Ада бы его узнала?