— Ву-у-у! — ощерился Джерард. — Попробуй отними! Он явно считал себя большим весельчаком.
— Я даже не уверен в том, что правильно понимаю задачу, — признался Томас — А вы?
— Я больше вообще ни в чем не уверена, — ответила Сэм.
— Или как вам понравится это: www.canine.com? — не унимался Джерард. — Вникаешь, Логан? Ты только посмотри. Сколько ему лет в пересчете на человеческие?
— Ты что, крэком обкурился? — спросила Сэм, продолжая, однако, улыбаться. — Сколько нам лет в пересчете на собачьи? — обратилась она к Томасу.
И вдруг все трое, словно сквозь них пропустили один разряд, дружно расхохотались.
«Безумие, — мелькнуло в голове у Томаса. — Повседневная жизнь это безумие».
— Бар! — крикнул Томас — Ты отвлекаешь спецагента.
Словно, наконец, пристыженный их смехом, Бар заскулил и, вскочив с подстилки, покинул комнату.
Томас вытер навернувшиеся на глаза слезы.
— Полезно хорошенько прочистить трубы, — сказала как бы за него Сэм. — Особенно после такого дня.
— Замечательное животное, — сказал Джерард, тряся головой.
— За мной, — позвала Сэм, следом за Баром выходя из комнаты. — Продолжим поиски наугад.
Томас замешкался, чтобы в последний раз оглядеть комнату. Он не мог отделаться от странного головокружения, подобного запоздалой реакции на чуть не произошедшее на автостраде столкновение. Всплыло пьяное воспоминание: Нейл, исчезающий в дверном проеме. Не его друг Нейл, а тот Нейл, что маячил за кадром последнего порнофильма Синтии Повски. Нейл — тень. Нейл — нож.
«Выходит, он хозяйничал тут...»
Томас нашел агентов Логан и Джерарда у себя в кабинете. Сэм изучала плакат с огромным спутниковым снимком земного шара на дальней стене. Она улыбнулась, увидев его в обрамлении завитков и массивных континентальных участков суши, снятых с высоким разрешением.
— Космическая фигня? — спросила она.
Томас вдруг смутился — таким юношеским выглядел постер.
— Когда я был ребенком, — пояснил он, — я повесил его, чтобы закрыть грязное пятно на стене.
— Все равно красиво, — сказала Сэм так, словно понимала всю магию подобных фотографий.
— Сисек не хватает, — хмыкнул Джерард, прислонясь к стеллажу.
Несмотря на то что они недавно вместе смеялись, что-то в их беспечности больно укололо Томаса. Потом он понял: когда теряешь след, остаются разработанные поисковые модели, что мало отличается от систематических попыток выжать слепую удачу из безразличного мира. Для человеческого ума невелика разница — искать что-то неизвестное или ничего не искать.
Поэтому они действовали заведенным порядком. Как, впрочем, и он.
Томас подошел к дубовому столу, который они с Норой так старательно отчищали, наводя на него глянец летними вечерами. Казалось, все на своих местах. Стопка конспектов — наброски будущих лекций. Стикеры с ничего не значащими пометками. Он включил настольную лампу — зеленую, которую Нейл еще давно подарил ему на Рождество в колледже. И увидел нечто, от чего у него перехватило дыхание.
— Сэм, — произнес он одеревеневшими губами.
— Короток век собачий, — тут же откликнулась она торжествующе («Таки нашел!»).
— Сэм, — повторил Томас — Подойдите сюда.
Он указывал на настольную лампу.
— Что случилось?
— Этого здесь раньше не было.
— Шелли! — громко крикнула Сэм. — Подойди-ка сюда, взгляни!
Синим фломастером кто-то написал на стекле абажура слова, почти невидимые, когда свет был выключен: www.semanticapocalypse.com.
Нет, не кто-то. Нейл.
Томас с ужасом понял: сомневаться не приходится. Он был частью игры.
Он застыл как истукан, пока Сэм усаживалась за его стол и включала компьютер.
«Ты уже поимел Нору, — было единственное, что пришло ему в голову. — Так оставь, не трогай меня...»
Через несколько мгновений кабинет заполонили люди, и Томас непослушными все еще губами объяснил, как нашел сообщение. Атта и Джерард выгнали из кабинета набежавшую толпу — всех, кроме Дина Хини, — после чего позвонили какому-то Ламару.
— И скажи ему — пусть не болтает, — отчеканила Атта.
Джерард, сосредоточенно нахмурившись, кивнул.
— Есть! — крикнула Сэм.
Все сгрудились вокруг плоского экрана. Стоя за ними, Джерард бормотал что-то в телефонную трубку.
Черное окошко открылось в центре монитора. Нет, не совсем черное. Серые тени, движущиеся серые тени.
— Некачественная запись из Интернета, — сказала Сэм.
— Время? — спросила агент Атта.
— Установить невозможно.
Ноги в тяжелых башмаках пинают кого-то...
— Это рука? — спросил Дин Хини. — Кого-то убили?
Яркая вспышка, словно вокруг прокатили напольную лампу. Мгновенный снимок распростертого тела. Блеск крови? Затем...
— Твою мать, — пробормотала Атта.
Закончилось. Что бы ни хотел передать Нейл, трансляция закончилась.
Ответственный оперативный сотрудник Шелли Атта обратила на Томаса мрачный взгляд. «Твоя промашка», — читалось в нем.
— Минуточку, — сказала Сэм. — Снова начинается... Возможно, он прокручивал это весь день.
Она была права. Окно оставалось черным, но что-то изменилось в характере этой тьмы. Бледное, смазанное пятно недалеко от центра экрана, казалось, проявляет признаки жизни... Словно лицо утопленника всплывало из глуби черных вод. Затем картинка вдруг высветилась — но всей вероятности, что-то вырезали. Это был кусок из ток-шоу, нечто наподобие старого «Чарли Роуза», — мужественно красивый латиноамериканец средних лет в костюме сидел в освещении студийных прожекторов. Казалось, он слушает...
— Это он? — спросила Сэм.
— Zarba , — прошипела агент Атта.
Сначала Томас подумал, что она называет имя мужчины, но потом вспомнил, что zarba по-арабски значит «дерьмо».
— Кто это? — спросил Джерард.
Сэм большими глазами посмотрела на него.
— Это Питер Халаш. Ну, тот самый конгрессмен, который пропал два дня назад.
Томас слушал затаив дыхание.
— Точно, — сказал он.
Они с Норой даже голосовали за этого человека, когда тот баллотировался в мэрию, а они жили в Бруклине.
— Какого черта ты теперь замышляешь, Нейл? — вырвалось у него.
— Ничего хорошего, — помрачнев, сказала Атта. Она подняла руку и щелкнула пальцами. — Кто-нибудь. Дин?..
— Уже, — ответил тот, поднося к уху мобильник. — Прости, что установил у тебя «жучки», Джефф, но ты не поверишь, что я только что...
— Смотрите, — сказала Сэм. — Он что-то говорит.
— Звук! — воскликнула агент Атта. — Где у этой штуковины звук?
Томас опустился на четвереньки, залез под стол и весьма неделикатно наткнулся на голые колени Сэм. Он подключил компьютер к старому усилителю, который держал под столом. Прибавил громкости.
— ...что касается последствий так называемой «революции серых клеток», — гулко раздался в динамиках голос Халаша, — то, по моему личному мнению, это буря в стакане воды.
Томас немного приглушил звук. Сэм поблагодарила его быстрой нервной улыбкой, когда ему удалось выбраться из-под стола.
— Господь даровал каждому человеку свободную душу, — вещал между тем Халаш, — и именно эта свободная душа делает каждого человека — прошу прощения, Филис, я хотел сказать «личность», — именно эта свободная душа делает каждую личность ответственной за то, хорошо или плохо складывается ее судьба, и, что еще более важно, ответственной за свои преступления.
— Но конечно... — начал было женский голос, впрочем, тут же замолчавший.
Сценка застыла. Контрольное сообщение прекратилось, «окно» потемнело.
— Я видел это интервью, — сказал Хини, прикрывая мобильник рукой. — Кажется, это было весной, когда Халат отвечал по иску, поданному неврологами.
— Но он записал это, — произнес Томас, подумав о Синтии Повски. — Это — часть его аргументации.
Вдруг «окно» высветлилось, и они вновь увидели Халаша: на сей раз он сидел на полу какого-то помещения размерами с собачью конуру, голова его была перебинтована. Он баюкал на руках девочку со спутанными светлыми волосами. Его расхристанный костюм напоминал тот, что был на нем во время интервью. На девочке была клетчатая юбка и белые носочки — что-то вроде школьной формы. Она была чуть помладше Рипли. Оба со страхом глядели в камеру.