— Непорядок, — сказал Миа копу. — Непорядок, начальник.
— Извините, — ответил офицер. — А вы двое будьте поосторожнее.
Потом Миа оказался рядом, высвобождая Фрэнки из цепко державших его рук.
— Ну, давай же. Все лады. Том. Оп!..
В конечном счете Томас каким-то образом оказался за рулем, тогда как Миа устраивал Фрэнки на заднем сиденье. Утерев нос рукавом куртки, Томас, медленно набирая скорость, двинулся по улице. Он чувствовал себя муравьем, которому удалось сдвинуть могильный камень. «Пожалуйста...»
Первая же патрульная машина прицепилась к ним, когда они не успели проехать и четырех кварталов. Звук сирены был как удар под дых, у Томаса мигом перехватило дыхание.
— Чтоб тебя... — пробормотал Миа.
Томас сбросил скорость, не в состоянии до конца сообразить, что происходит.
— Ты что делаешь? — закричал Миа.
— Включил блинкер [52].
— Сам вижу. Боишься, что мы их потеряем?
Томас проехал по боковой улице. Затем свернул на оживленную магистраль. И снова включил блинкер.
— Ты что, издеваешься? Беспокоишься, как бы не схлопотать штраф?
— Никак не могу с собой справиться. Привычка. Условный рефлекс.
Скрипя покрышками, машина повернула налево. На сей раз Томас удержался и не стал включать блинкер.
— Быстрее! — орал Миа. — Быстрее!
Томас включил блинкер и дернул машину вправо.
— Вот олух царя небесного! — взвыл Миа. — Томми, я люблю тебя как соседа, но, поверь мне, на куски порву, если ты не прекратишь. Скорей давай! Ну!
— Ничего не могу с собой поделать! Когда сажусь за руль, становлюсь каким-то жалким невротиком...
— Жалким? Да ты смотришься не хуже Джимми Дина! [53]
— Значит, я полный невротик.
— Но ты же психолог!
— Что? Думаешь, я учился, чтобы понять, почему у других мозги набекрень?
— Сворачивай вон в тот переулок! Сворачивай, я говорю!
По крайней мере, на этот раз Томас не включил блинкер. Переулок был узким — слишком узким, чтобы открыть дверцы. Томас прижался к левой стене, вскрикнул, когда с «тойоты» сорвало зеркало. До конца переулка было уже совсем близко.
— Тормози! — надсаживался Миа. — Тормози! Останови эту чертову машину!
Томас вдавил тормозную педаль. Патрульная машина, скрипнув покрышками, остановилась за ними.
— А теперь давай вперед, пока мы не сможем открыть дверцы, — сказал Миа. — Вперед!
Томас сделал, как ему было велено. Когда дверцы освободились, Миа открыл свою.
— Вылезай, к чертовой матери, — крикнул он. — Меняемся местами! Быстро!
Томас спрыгнул с водительского сиденья, бросил взгляд на застрявших позади копов. Они выглядели ошеломленными в свете уличных фонарей. Томас разминулся с Миа, обежал капот и схватился за ручку двери только затем, чтобы она вырвалась у него из рук. Он услышал визг покрышек и упал на мостовую. «Тойота» рванула вперед, патрульная машина — за ней. Томас поднялся как раз вовремя, чтобы оказаться на капоте у копов.
«Нет-нет-нет-Фрэнки-Фрэнки», — беззвучно кричал он.
Полицейская машина затормозила, и Томас скатился с капота. Оказавшись на четвереньках, он уже приготовился встать, но раздался глухой удар, послышался звон разбившегося стекла, и вместо фар патрульной машины перед ним снова нарисовалась «тойота».
— Залезай! Залазь! — вопил Миа. — Залазь, я сказал!
Томас оказался на пассажирском сиденье, его била крупная дрожь, мир стремительно проносился за лобовым стеклом. Другая патрульная машина, визжа тормозами, вылетела перед ними на перекресток, заблокировав его. Миа газанул.
— Не-е-е-е-ет! — крикнул Томас.
Инерция бросила его на приборную доску, но почему-то сила ее показалась чудодейственно незначительной. «Тойоту» развернуло, потом она, стремительно виляя, понеслась по улице, как крутящийся футбольный мяч.
— Фрэнки! — крикнул Томас, чуть не нырнув назад.
Фрэнки повалился на пол за сиденьем Миа. Он по-прежнему был без сознания и, кажется, не получил никаких повреждений. Томас усадил его прямо и пристегнул. Оглянувшись, он увидел мчащиеся за ними огни, вспыхивающие в темных каньонах улиц.
— Черт, — сказал Миа, — они дают нам зеленый свет!
— Что?
— Все светофоры на Манхэттене сейчас управляются одной системой. Чтобы увеличить время реагирования, она включает «красный», перекрывая движение, и дает «зеленую улицу» автомобилям по срочному вызову. А в такой ситуации, как наша...
— Но это ведь хорошо, правда? Это значит, что мы никого не собьем.
— Но, кроме того, это значит, что мы прокололись. Пока они будут вести нас по «зеленому», они будут точно знать, где мы и куда едем...
— Что же делать?
— Видишь серый кожаный портфель сзади? Ну, портфель Билла, ты же знаешь!
— Ну?
— Открой.
Пошарив за своим сиденьем, Томас нащупал портфель. Щелкнув замками, открыл его.
— Телевизор там?
Томас вытащил нечто древнее, напоминающее «палм пайлот».
— Телевизор? — спросил он.
— Подарок на день рождения, — отрезал Миа. — Не задавай дурацких вопросов. Просто включи.
Томас увидел на экране появившийся со стороны Манхэттена вертолет, то скрывающийся, то вновь выныривающий из чередования ночных теней, с направленным вперед инфракрасным радаром.
— ...Повторяю, — произнес металлический голос, — преследуем старую черную «тойоту» по...
— Откуда ты узнал?
— Еще одно нехорошее предчувствие, — кисло ответил Миа. — Но это даже хорошо. Теперь мы располагаем информацией.
— Они что-то ставят там, впереди! — крикнул Томас — Какую-то штуку, чтобы проколоть нам шины.
— Как любил говаривать мой папаша, — крикнул Миа, — не тягайся с копами, сынок. — Без предупреждения он так дернул «тойоту» вправо, что Томас едва не свалился ему на колени. — Пока не стал суперигрок...
Город превратился в туннель, по которому, жужжа, проносились автомобили.
— Миа! Какого черта! Что ты делаешь?
— Играем?! — воскликнул Миа. — Играем на интерес, Томми?
— Мой сын... О чем ты говоришь?
— На интерес.
— Да... Да! Но что?..
— Слушай. Мне так страшно, что я чуть не обосрался, но, если это на интерес, если мы действительно должны проделать это, чтобы спасти Фрэнки, тогда хочешь не хочешь, а придется рискнуть.
— Рискнуть? Какого дьявола, что это значит?
— Софтбол, — пробормотал Миа, снова резко дергая машину вправо.
— На связи, — прочирикал женский голосок.
— Что ты обо всем этом думаешь, Делорес?
— Положение становится все более угрожающим, Джим. Они как будто чувствовали, что полицейский департамент устроил им ловушку. Хотя, скажу тебе: то, что они на «тойоте», заставляет меня еще больше нервничать...
— Почему это?
— Из-за более высокой посадки... Джим? Ты сейчас можешь наблюдать за событиями с высоты птичьего полета. Что они делают?
— Не знаю, что и сказать, Делорес. Похоже, что они...
Пауза, рассеянный звук голосов на заднем плане.
— Джим? Джим? Для тех из вас, кто только что подключился к нашему каналу, сообщаю, что наш специальный вертолет «Фокс-пять» наблюдает за драматическим преследованием, которое полиция ведет в Верхнем Уэст-Сайде. Судя по отчетам, двое мужчин в автомобиле похитили — повторяю: «похитили» — ребенка, пациента...
— Делорес? Делорес?
— Да, Джим, слушаем тебя.
— Я только что поинтересовался у нашего опытного вертолетчика Джонни Фаро, и он согласен, что автомобиль находится на территории метрополитена на Двести седьмой улице.
— Почему они поступили так, Джим?
— Мы не можем сказать точно, Делорес... Вероятно, чтобы получить преимущество за счет повышенной проходимости своего автомобиля.
— Вижу их, Джим. Они продолжают преследование?
— Да, Делорес. Похоже, Джонни думает, что... Если можешь, Джим, дай на минутку Джонни. Для тех, кто еще не знаком с нашей летной командой «Фокс-пять», Джонни Фаро — опытный пилот, ветеран войны в Ираке, получивший боевые награды...